– Сколько здесь вертикальных зеленых полос?

Голос произносил слова мягко и тихо, можно сказать, с какой-то нежностью. Только от каждого звука, произнесенного этим голосом, отчего-то хотелось свернуться калачиком, спрятаться под одеялом и больше никогда не показывать оттуда носа.

– Я не...

На листе – обычном бумажном – хаос из разноцветных полос. Будто младенец позабавился, дорвавшись до коробки с карандашами.

– Сколько здесь вертикальных зеленых полос?

Нет, бить его никто не будет. Вообще – пальцем не тронут. У них другие методы, они действуют словом. Придется слушать и повторять. И так – пока не помутится в голове.

– Триста шестнадцать.

Черт его разберет, сколько на этом листе полос – не сосчитать. Считать никто и не просил, приказали просто назвать число. Их так и учили: не раздумывать, а принимать мир таким, каков он есть. Интересно, тот, кто спрашивает, сам знает правильный ответ?

– Правильно.

И сразу же, не делая паузы:

– Кто изображен на этом рисунке?

Те же каракули, только немного ярче. Никто там не изображен, какая-то галиматья, а не занятия.

– Дедушка Ленин.

В голосе ирония – он только что смотрел исторический фильм об истории России. Созданный специально для малолетних образ вождя особенно понравился.

– Вы делаете успехи, – отозвался голос. – Я предполагал только описание внешности.

То есть там что – на самом деле Ленин нарисован? Чего удивляться: он ясно видел, что сквозь каракули, штрихи и кляксы уверенно прорывается знаменитый прищур вождя пролетариата. Только он так и не понял – какое отношение Ленин имел к пролетариям?

Так вот, этот монах – китаец до мозга костей – был не кем иным, как Лейтенантом. Темноволосым, с прямым носом и миндалевидными глазами выходца с Ближнего Востока, лишенными какого бы то ни было выражения. Это был именно тот человек, никакие каракули не смогли бы скрыть черты его лица от Окоё– мова.

Заметил ли Лейтенант Окоёмова? Нечего и раздумывать – этого человека наверняка готовили не хуже, чем Василия. Да и над лицом бойца не работали пластики – тут и узнавать ничего не надо: даже одежда осталась прежней.

Монах продолжал разговор с торговцем и в сторону Окоёмова не смотрел. Не стоит обманывать себя, он и сейчас внимательно следит за действиями бывшего бойца его отряда. Того самого, который он сам и уничтожил. И Окоёмов оказался лишним свидетелем.

Вопрос, чего здесь ищет Лейтенант, тоже больших сомнений не вызывал. Ему нужен гравер. Он всем нужен. Собственно, сам старик никому не сдался, но каждый из кожи вон вылезет, чтобы завладеть технологией, которую угораздило изобрести Часовщику. На свою беду. А может, и не только на свою.

Василий медленно продолжил движение. Пока просто вперед – в отель возвращаться нельзя. Хотя Лейтенант, скорее всего, уже в курсе, где они остановились. Кхайе и Часовщика нужно вытащить оттуда. Как-то незаметно, чтобы миновать Лейтенанта. И всех, кого он мог притащить сюда.

Его Лейтенант не тронет. Во всяком случае, сейчас. Сам Окоёмов ему не нужен.

Василий свернул направо. Туда, где в полусотне метров впереди виднелся выход из квартала, в котором располагался рынок. Предстояла работа, настоящая, а не как раньше – просто идти по лесу. Ну что ж, это даже к лучшему. Так веселей. Только смеяться совершенно не хотелось.

Если возвращаться к тому, что происходило в мире каких-то три года назад, то дело было предельно банальным. Ну кого можно было в то время удивить тем, что часок повалялся в ванной? Разве что какого-нибудь нищего из засушливых районов Африки.

Так было три года назад. Но уже спустя год все заметно изменилось. Цели вышли из фокуса, ориентиры размылись, превратив в таинственную трясину, где каждый шаг может стать последним, четкий и вполне понятный путь. Дорога, казалось, так и будет долго и уверенно идти прямым, как спица, автобаном к естественному и оттого нестрашному окончанию. Жизнь из обыденности превратилась в настоящее приключение. Многие люди мечтали о таком повороте событий всю свою никчемную жизнь, так ничего путного и не дождавшись – перемены к лучшему никогда не приходят сами. Само становится только хуже. Так было всегда. И так всегда будет. Если, конечно, дальше вообще что-нибудь будет.

Горячая вода и небольшой кусок резко пахнущего самодельного мыла способны творить настоящие чудеса. Не в том мире, где возможность принять ванну была вполне ординарной частью жизни. В этом, где остались только грязь, разруха и глубокая, бесконечная безысходность.

Плевать на безысходность. До чего приятно вот так валяться в подогреваемой тлеющим огоньком бочке, смотреть, как над коричневатой водой медленно поднимается наполненный ароматами особых трав пар. Мир полон проблем. Но не сейчас. Вспомнить о проблемах еще придет время. К сожалению, быстрее, чем хотелось бы. Но сейчас – пошло оно все!

Удовольствие стоило дорого. Пришлось отдать почти половину того, что у нее оставалось. Но – никаких сожалений, это было одно из самых правильных вложений.

Восемнадцатая лежала в бочке с горячим настоем из трав, который подобрал для нее местный банщик – этот маленький невзрачный человечек оказался настоящим волшебником, – и ни о чем не думала. Она даже задремала на какое-то время.

Но так не могло продолжаться вечно. К сожалению.

Униформу, которую ей выдали на сборном пункте в Мандалае, она не стала стирать. Просто выбросила – с прошлым нужно расставаться легко. Нормальную одежду в этой глуши найти оказалось нелегко, но возможно. Не новые, но вполне приличные джинсы, рубашка, присланная сюда лет пять назад какой-нибудь армией спасения, но так и осевшая в магазине секонд-хенда, где оказалась никому не нужной тряпкой. Высокие ботинки на толстой рифленой подошве восемнадцатая купила новые – обувь не постираешь, а носить то, в чем кто-то посторонний долго потел, она не собиралась.

Армейский рюкзак, ополовиненный за время путешествия по лесу, вполне вязался с обликом заядлого туриста. А вот «Патанг» пришлось продать – человек с автоматом, висящим на плече, в обитаемых местах вызывал ненужные подозрения. В городах люди ее профессии никогда не работали столь грубо. Только в исключительных случаях. С не совсем законной сделкой помог все тот же банщик. Выручить за автомат удалось не очень много – она рассчитывала на большее, – но зато продажа свершилась быстро и без лишней суеты. Она очень жалела, что больше нет наукомовской СВУ-14МА – снайперской винтовки, с которой она не расставалась долгое время. Оружие, ставшее ей роднее любого человека.

Но СВУ владела dd Тони, а Тони больше не было. Она умерла там, у стеклянных дверей транспортного узла имени Роберта Стейна. «Патанг» продавала восемнадцатая – наемница без имени, лишенный прошлого призрак. Однажды dd Тони предала своего друга, она бросила дорогую ей вещь, ту самую винтовку, спасая собственную шкуру. Они больше не могли быть вместе: люди способны простить предательство, оружие – никогда.