— На сцене сработали пожарные датчики, и я пошел проверить. Смотрю, среди сцены стоит эта корзина, а из нее идет дым. Наверное, монтировщики опять курили перед работой там, где не положено, и бросили в мусор непотушенный окурок. И ведь не сознаются, поганцы! Твердят, что это не они, и все тут! Сколько раз им говорил, что нельзя на сцене курить! Вот устроят пожар, и весь наш театр закроют к чертовой матери! Хорошо еще, что я вовремя спохватился. Если бы приехали пожарники, то пришлось бы платить за ложный вызов.

— Ну, ладно, Василий, не ругайтесь.

— Я, Игорь Борисович, пришел не по этому поводу. Они уже не первый раз курят на сцене. Я им давно говорил, что это опасно, там же декорации и прочее. Но они не слушают, говорят, мы аккуратно. А теперь из-за них сгорела нужная вещь. Декорация, что ли.

— Что за вещь?

— Да вот в корзинке лежит. Я просто пришел сказать, чтобы вы ее не искали. Ее уже не исправить, она сильно обгорела. Придется Вам ее заново заказывать.

Игорь Борисович подошел к охраннику и заглянул в корзинку. Из кучи пепла от горелой бумаги на него укоризненно смотрела обугленная голова Дарумы.

Режиссер взял корзинку в руки и сказал:

— Спасибо, Василий, что вы проявили бдительность. Вы очень хорошо работаете. Но на этот раз монтировщики действительно не виноваты. Это я проводил эксперимент с декорациями и немного недоглядел, вот и устроил небольшой пожар. Я принимаю ваши замечания и обещаю, что этого больше не повторится.

Охранник сбавил тон и добавил уже спокойнее:

— Я не знал, что это Вы. Тогда, выходит, зря я на них ругался. Но я все равно не буду перед ними извиняться, пусть не курят на сцене.

— Не извиняйтесь. На сцене действительно курить нельзя.

— Простите, Игорь Борисович, что побеспокоил.

Охранник вышел, прикрыв за собой дверь.

Антонина, которая во время этого разговора стояла в стороне и молча наблюдала за происходящим, в упор посмотрела на режиссера и, не сказав ни слова, направилась к двери. Игорь миролюбиво улыбнулся:

— Антон, а Даруму ты зачем сожгла? Он-то чем виноват?

— Вы же сами сказали, что если Дарума не исполнит желания, то его нужно принести в храм и сжечь. Так я и сделала.

— Но он же исполнил твое желание! Посмотри, с каким успехом идет «Иллюзия гениальности» — аншлаг на каждом спектакле! И спонсоры считают, что это самая лучшая постановка из всего нашего репертуара. Так что с этим актом сожжения ты явно погорячилась.

— Нет, не погорячилась. Ничего он не исполнил. Сначала я вам действительно поверила и подумала, что эта кукла может исполнить мое желание, а теперь точно знаю, что не может. Да и глупо было бы надеяться на какую-то куклу!

— Но спектакль же получился отличный!

— Спектакль получился. Но я загадала другое желание, и оно не исполнилось.

Антонина открыла дверь и, покидая комнату, обернулась:

— Игорь Борисович, неужели вы действительно верите, что Дарума может исполнить желание? Это же просто папье-маше, а точнее — кусок прессованной бумаги, пусть и японской. В этом нет никакой магии.

— Зачем же ты тогда его сожгла?

— Просто для того, чтобы завершить ритуал. Помните, как у Булгакова Азазелло говорит: «Огонь, с которого все началось и которым мы все заканчиваем».

— Ты права, в этом есть что-то символичное.

— Символичное есть, а магии нет. Прощайте, Игорь Борисович!

— До свидания, Антон! Но помни, я не сдаюсь! Мы еще обязательно встретимся.

* * *

Антонина вышла на улицу и глубоко вдохнула морозный воздух. Ледяное январское солнце безнадежно старалось растопить искрящиеся сугробы пушистого снега. Пешеходы спешили по своим делам, а на проезжей части автомобили отчаянно пытались преодолеть бесконечные московские пробки.

Зажмурившись от яркого дневного света, девушка медленно направилась к своей машине. В ее жизни начинался новый этап, который пока еще казался непонятным и безрадостным. Но она, Антон Треф, уже поклялась себе, что сумеет справиться со всеми неприятностями, которые свалились на ее голову. Предстоял долгий процесс зализывания ран, но это девушку не пугало: она уже наметила план своего спасения. Любимого мужчины у нее больше нет, зато есть любимая работа, и теперь она может целиком посвятить себя свой интересной профессии.

Антонина прогрела двигатель и медленно тронулась с места. От театра до ее офиса было всего несколько кварталов, но из-за плотного автомобильного движения дорога заняла почти час. Но сегодня заторы на дороге девушку совершенно не беспокоили. Торопиться не хотелось: ей нужно было время, чтобы подумать и осознать произошедшее. Впереди было много работы, и она понимала, что для реализации задуманного ей понадобятся все силы, знания и время.

Антонина припарковала автомобиль на стоянке у входа в бизнес-центр, в котором находился ее рабочий офис, но выходить из машины не спешила. Она еще долго сидела неподвижно, словно оцепенев, крепко сжимая пальцами рулевое колесо и не замечая урчания работающего двигателя. Со стороны могло показаться, что она просто растерялась и не знала, что делать — уехать или остаться здесь.

Но это впечатление было обманчивым. Девушка уже твердо знала, что будет делать дальше. Такое решение далось ей непросто, и пока еще она не верила в успех задуманного, но понимала, что пути назад для нее нет: проклятый вирус самоубийства уже начал свое разрушительное действие. Конечно, серию несчастных случаев, которые произошли с ее заказчиками в последнее время, нельзя назвать настоящей эпидемией самоубийств, но считать их просто трагическими совпадениями было бы наивно. А если она, Антон Треф, является источником этого страшного вируса, это означает, что ее конец тоже предрешен.

Но сдаваться девушка не собиралась. Если ей суждено быть носителем и распространителем этого вируса, то так тому и быть. И неважно, что ее ждет и сколько ей еще суждено пробыть на этом свете: у нее есть любимая работа и собственная квартира, и она, несмотря ни на что, будет жить и радоваться жизни.

Зазвонил мобильник. Привычная мелодия входящего звонка вернула ее к действительности. Антонина нажала клавишу вызова и молча прижала трубку к уху. Голос Олега был встревоженным:

— Антон, что случилось? Я тебе звоню все утро, а ты не отвечаешь.

Девушка слушала знакомый голос, не говоря ни слова.

— Антон, ты слышишь меня?.. Антон! Алло! Алло!!!

Антонина еще немного помолчала и тихо ответила:

— Я тебя слышу.

— Антон, что случилось? У тебя странный голос! Ты в порядке?

— В порядке… Наверное, в порядке.

— Что с тобой? Мне приехать? Где ты сейчас? Антон, не молчи, скажи что-нибудь! Антон!!!