— Нет, — с сожалением сказал Типаэск. — Ваш брат получил своё за свои собственные поступки. Он работал на «мирумирников». Они его сдали, когда им понадобилось. И это тоже подтверждено протоколами перекрёстных допросов не раз.

Ане положила ладони на стол. Стены вокруг качнулись, плавно поехали по кругу и куда-то вниз.

Она очнулась на лавочке возле стены. Полковник сидел рядышком, протягивая ей стакан с водой:

— Возьмите. Полегчает…

Ане села, — Типаэск ей помог. Взяла стакан. Долго смотрела на стакан, рука дрожала и вода плескала в стеклянные стенки. Порыв безотчётной ярости внезапно дёрнул шваркнуть стакан на пол:

— Ненавижу! — выдохнула Ане. — Полковник, ненавижу вас! — и закричала, срываясь на визг: — Ненавижу! Ненавижу‼!

Типаэск быстро коснулся пальцами её висков и тут же убрал их, она не успела отдёрнуть голову. Но яростный порыв схлынул, оставив лишь противную дрожь в теле. Как по волшебству, в трёхпалой ладошке полковника образовался второй стакан.

— Выпейте, Анна Жановна, — с бесконечным терпением попросил гентбарец. — Надо.

На этот раз она послушалась. Легче не стало, но она смогла, наконец, заплакать, тихо, жалобно, как в детстве, в первый год после смерти мамы, когда всё ещё слышала и никак не могла запретить себе слышать её усталый, бесконечно родной, голос: «Расти большой, Ане. Расти большой…»

И папа так говорил когда-то. И папа тоже… А в реанимации отделения паранормальной медицины лежал Игорь, и пусть его жизни, со слов Итана Малькунпора, уже ничто не угрожало, сам факт его ранения и ранения тяжёлого, вонзал в сердце острые крючья. Ведь никого больше не осталось, никого, только Игорь Жаров, и если он… если еще и c ним… и что, чёрт возьми, случилось у него там, дома?!

— Это — вам, — Типаэск передал ей коробочку, обтянутую алым бархатом. — Награды вашего отца за всё время службы…

Ане открыла крышку. Несколько орденов, медали. Нестерпимый золотой блеск — Солнечный Крест, сразу целых два. Такую награду получить очень не просто, нужно совершить, без всяких пафосных слов, самый настоящий подвиг. Вспыхнула на маленьком голографическом экранчике краткая информация — когда, за что, почему…

Папа, папа…

Будь проклята война!

Типаэск терпеливо переждал очередные слёзы. Сказал:

— На Старую Терру вы можете лететь беспрепятственно, разумеется. Как и на любую другую планету Федерации. Все необходимые изменения внесены.

Ане кивнула, осторожно закрывая коробочку. Злость на полковника прошла. Он делал своё дело, опасное, рискованное, сложное дело, и что для него жизнь одной семьи, когда он спасал Федерацию на одной отдельно взятой планете? Его собственная мать отдала жизнь, чтобы жили чужие дети. Вспомнилась Планета имени Ста Одного Одиночества, где выросли Типаэск и его сёстры, всего лишь четверо из тридцати семи малышей. В памяти ожило чёрное озеро, залитое багровым светом умирающего солнца, чёрные растения, горький запах степной травы и памятная стела с именами и алым язычком Вечного огня…

«Вы с нами, пока мы живём и помним»

Папа…

Ты живой, пока я помню. Ты будешь жить, пока буду помнить я и мои дети и внуки…

А мы не забудем.

Не забудем никогда!

— Я могу идти? — спросила Ане, вставая.

— Да. Куда вы пойдёте, обратно в больницу? Я мог бы проводить вас… Если вы не возражаете.

Ане не стала возражать. Она подумала, что больше уже никогда в жизни не увидит это удивительное насекомое. Несмотря на видовые различия, не приходилось сомневаться, что Типаэск был больше человеком, чем некоторые люди…

Они вышли на галерею, с которой открывался вид на будущий парк, и Ане вдруг заметила серебряную бабочку, деловито порхающую вокруг одного из верхних ярусов. Вспомнился вдруг доктор Баранников и капитан, то есть, теперь уже майор, Дёмина. Ане едва не споткнулась от внезапной коварной мысли. А не разбавить ли бравому полковнику его любимые спецоперации чем-то прекрасным?

— У нас тут будет парк, — объяснила Ане своему спутнику. — Будет красиво. Я приехала, тут ещё космос сквозь обзорные окошки светил!

Умница Насти как раз повернула в их сторону, будто услышала немую просьбу Ане. Услышать она, конечно, ничего не могла, у неё не было телепатического ранга, просто совершенно случайно ей понадобилось что-то именно на этой стороне. Она держала планшет в тонких ручках, делая наброски, а может, и фотографии прямо в полёте. Удобно иметь крылья, если ты архитектор или ландшафтный дизайнер. Всегда можно оценить собственную работу с высоты, не тратя времени на запуск видкама и последующую обработку отснятых материалов.

— Да, — несколько рассеянно ответил Типаэск. — Будет красиво, не сомневаюсь.

Серебряная бабочка на лету хихикнула, помахала ручкой, выронила свой планшет и рыбкой нырнула за ним. Ане перегнулась через ограждение, ей показалось, что девчонка не справится с полётом и впилится во что-нибудь. Не впилилась. Приземлилась вполне изящно, сложила крылышки и пошла куда-то за колонну.

— Это что сейчас такое было? — спросил полковник недоумённо.

— Поздравляю, — сказала Ане, довольно улыбаясь и мысленно потирая ручки, — вам сейчас построили глазки.

— Мне?!

— Ну, не мне же. Девочка славная, я за ней давно наблюдаю. Умница. И красавица. Учится в архитектурном…

— Вы решили поработать моей сестрой, Анна Жановна? — сердито осведомился Типаэск.

— Нет, что вы, — качнула головой Ане. — Просто… Нельзя жить без любви, полковник. Я сама поняла это не так уж давно…

Она невольно погладила подарок Игоря, браслет с ящеркой-саламандрой, который носила, не снимая.

— Думаете? — он всё еще сомневался.

— Конечно, — заверила его Ане.

— Хм. А если я ей не понравлюсь…

— А если понравитесь? Откуда вам знать, пока не поговорите с нею.

— Логично.

Он вспрыгнул на ограждение и сорвался вниз, раскидывая широкие крылья. Ане проследила за его полётом, — летал полковник, как всегда, шикарно, — и тихонько вздохнула, зажимая кулачки на удачу. Пусть у них всё сложится хорошо! Пойдёт обоим на пользу.

Галерея уходила направо и вверх, а чтобы вернуться в больницу, необходимо было пройти через недостроенный парк, через те его сектора, которые уже были открыты для посещения. Ане помнила, что доктор Малькунпор провёл её по какой-то другой, более короткой, дороге. Но возвращаться обратно и искать другой маршрут не хотелось.

Ноги внезапно стали ватными, вновь затрясло, и Ане опустилась на первую попавшуюся лавочку — типично гентбарского вида, с высокой спинкой и узкой каменной доской. Коробочка с наградами отца жгла руки. Вот как так можно было прожить всю жизнь рядом и ничего, ничего вообще, не понять?! Все их ссоры. Каково приходилось папе притворяться перед родным ребёнком? Как вообще измерить всю его жизнь с момента поступления на тайную службу? Десять лет, сказал полковник Типаэск. Десять лет назад Ане было семнадцать, и она училась в медицинском, постигая азы своей нелёгкой профессии под чутким руководством доктора Альтова. Альтов погиб… и папа погиб… и вот уже год Ане жила без них, как будто так и надо было. Кто бы ей сказал два года назад, что вся жизнь полетит под откос мгновенно и сразу? А потом перевернётся с ног на голову еще раз: тот, кого искренне считала предателем и уже примирилась со страшной этой данностью, на самом деле окажется признанным героем с наградами?