– Да, – незамедлительно кивнули все бояре, слегка ободрившись. Их совершенно не смутило слово «наследное», потому как все равно достойных альтернатив среди православных не было, не брать же в расчет тех, кто даже собственную дружину содержать не может. Разве что Ольгерд, если вновь православие примет. Но после Орши он, равно как и Литва, сильно потеряли в военном и политическом весе. Так что выбирай – не выбирай, но из одного варианта сложно выбрать что-то альтернативное.

На том и порешили, а через неделю подписали договор – большой и весьма солидный – целых пять сотен пунктов. Он регулировал практически все основные сферы взаимодействия между двумя державами, вступающими в личную унию. Например, устранял пограничный кордон и таможенные сборы с товаров, идущих из Новгородской Республики в Россию и обратно. А также устанавливал правила наследования. Самым же ценным и важным, можно даже сказать, ключевым фактором этого договора стал раздел, посвященный санкциям за невыполнение тех или иных обязательств. С обеих сторон, разумеется. Хотя республика в этом деле очень сильно проигрывала, ибо договор шел вразрез с их вековыми обычаями и традициями.

Но бояре не роптали, рассчитывая в будущем облегчить свое бремя. Сейчас же, заключая договор, они избегали сурового карательного похода, который грозил вообще лишить их всего нажитого непомерным трудом. Ну и жизни заодно. О судьбе Рязани они были наслышаны – ни один из противников Дмитрия ту «славную» бойню, начатую с подачи Анны, не пережил.

Дмитрий же получал в результате заключения этого договора объединение почти всех земель Руси под своей рукой. Где-то посредством утверждения Имперских законов, а где-то и через личную унию с ограниченной властью. Огромные просторы от Новгорода до Киева вновь становились де-факто одной державой. Впервые со времен Ярослава Мудрого, дети которого начали дробление земель в усобице.

Впереди Дмитрия ждало много работы и тяжелая политическая борьба с соседями и олигархическим нутром Новгорода – крайне нестабильным и плохо управляемым. И ему можно было только посочувствовать… или его врагам.

Не лишним будет и упомянуть, что далеко не все родственники-Рюриковичи дожили до столь славных дней. Большинство из них пало разнообразной смертью. Некоторые уехали в вынужденную эмиграцию, спасаясь от смертельно опасного родственника из Москвы. Но кое-кто и пережил эту тяжелую и напряженную борьбу, сознательно уступив «пальму первенства» своему родичу. Этих Дмитрий пригрел и обласкал и даже включил в «большую сотню наследников» – публичный порядок престолонаследия, утвержденный во избежание путаницы и смуты. Всегда было четко видно – кто за кем и в каком порядке идет. Посему свободы для маневра и политических интриг практически не было. Ну, разве что игр с дискредитацией и отравлениями, для выбивания звеньев цепи. Но на фоне тех вполне обычных страстей, что творились вокруг престола, – подобные вещи выглядели детскими шалостями. Подумаешь, отравили….

1372.08.22, Москва

Дмитрий сидел на удобном кресле и позировал перед суетившимся фотографом.

Да-да. Именно фотографом. Десть лет лабораторных опытов по воссозданию мокрого коллоиднного процесса получения черно-белых фотографий наконец-то увенчался успехом. И группа, трудившаяся над ним, теперь готовилась сделать большую фотографию монаршей семьи. Наверное, можно было бы и быстрее получить результат, если бы Дмитрий был химиком и хорошо помнил все детали. А так – возня почти на ощупь, опираясь на смутные воспоминания. Хорошо еще, Дима в свое время интересовался так называемой «старой фотографией» и вспоминать было что.

Рядом с Императором сидела Анна и их четверо детей. Императрица старалась восстановить «пошатнувшуюся популяцию» после того злополучного покушения. Из-за чего изрядно сдала здоровьем. Нет, внешне она сохранилась удивительно хорошо. В тридцать два года ей можно было дать едва ли двадцать пять. После каждых родов по настоянию Дмитрия она проходила серьезный курс восстановления. Спорт и правильное питание сказывались. Проблемы носили другой характер – головные боли, скачки давления и прочие весьма неприятные вещи. Все-таки – семь детей родила. Из-за чего, опасаясь за свою супругу, Дмитрий решил «придержать коней» в плане размножения. Супруга же не железная.

Дети окружали их со всех сторон. Костя и Лена, как самые маленькие, сидели на коленках, а Ира и Саша – стояли подле кресел. Красивая, совершенно традиционная семейная фотография, характерная для конца XIX века, казалась совершенным модернизмом в XIV, да еще и на просторах России.

Дмитрий медленно обвел взглядом панораму, открывающуюся перед ним.

Циклопических размеров крепость была в целом завершена. Землебитное ядро прикрыто слоями красного кирпича облицовки и укреплено развитой надстройкой с черепичной крышей. Монументальный ров вокруг крепости тоже облицован кирпичом для пущей крепости склонов. Подъемные мосты. Барбаканы перед надвратными фортами. И полный периметр построек, примыкающих к стене изнутри ее периметра. Склады, казармы, конюшни и прочее, прочее, прочее. Причем многоярусные. При необходимости они были в состоянии вместить тысяч десять войска без напряжения прочего городского фонда.

На Боровицком холме шло новое грандиозное строительство. Старый кремль был снесен вместе со всеми постройками. Произведены обширные земляные работы по формированию своеобразного плато с укрепленными кирпичной кладкой склонами. Да не простой, а с мощными контрфорсами – выступающими ребрами жесткости. И вот на нем-то и возводили потихоньку московский акрополь.

Сердцем акрополя должна стать Имперская башня – центральное укрепление города, являющееся по совместительству главной резиденцией Императора. Пока смогли возвести внушающих размеров подвал с тремя ярусами и доброй гидроизоляцией из глиняного затвора. Конструкция Имперской башни должна была в какой-то мере повторять еще не построенный Венсенский замок в предместье Парижа, только сильно выше и массивнее.

Перед Имперской башней располагалась Красная площадь, по периметру которой со всем радением строились кафедральный собор и университет, музей и публичная библиотека. Причем университет и собор стояли друг напротив друга по правую и левую руку от главной резиденции Императора, а музей и библиотека оформляли единственную дорогу, ведущую на акрополь. Саму же дорогу накрывала триумфальная арка классического образца.

По задумке Дмитрия, весь этот архитектурный ансамбль строился в едином стиле приглашенными из Италии архитекторами. Этакий ампир[140], реализованный настолько, насколько это было возможно. Все-таки Дмитрий не был архитектором и художником – объяснил так, как смог. Так, например, кафедральный собор подражал Казанскому собору Санкт-Петербурга, которого на XIV век не было даже в проекте. Разумеется, строили не быстро – как-никак гранит поступал с берегов Ладоги, серьезно затрудняя работы. А мрамор, идущий на облицовку и отделку, привозили с берегов Италии и каменоломен Мраморного моря. Посему все пять зданий лишь немного поднялись над фундаментами…