Я лишь пожал плечами, не зная, что ответить. Мне казалось, будто я вернулся к жизни, которая угнетала меня, после месячного отпуска.

Я откинул голову и закрыл глаза. Когда я снова открыл их, то пожалел. Должно быть, я задремал. Я потер ладонями лицо и посмотрел наружу. Мы как раз проезжали мимо дорожного указателя Пемвика, но вместо того, чтобы свернуть туда, Перси проехал мимо.

– Ты пропустил съезд, Перси, – хрипло заметил я и нагнулся к мини-бару, чтобы достать бутылочку воды. Я осушил ее залпом – в надежде, что теперь мое горло не будет казаться мне наждачной бумагой. Я снова выглянул в окно. На следующем съезде Перси свернул, но потом сразу съехал влево. Последовало еще две развилки, и ни одна из них не вела назад, на главную дорогу.

– Перси, – снова сказал я и глянул на лампочку в салоне. Она горела, значит, он меня слышал.

Тем не менее ответа я не получил. Вместо этого он свернул на парковку у маленькой забегаловки. Наморщив лоб, я смотрел на желтоватый свет, падающий из окон.

Я хотел спросить Перси, какого черта мы здесь делаем, но он опередил меня:

– Мне нужно с вами поговорить, мистер Бофорт.

Пивная была маленькая, с узкими проходами, и я удивился, как по ним удается лавировать официантам с подносами. Кроме нас с Перси тут сидели только двое мужчин, они смотрели футбольный матч по телевизору. Перси указал на стол у стены, увешанной старыми плакатами и киноафишами в стиле ретро. Мы сели, и чуть позже официант положил перед нами меню. Ни Перси, ни я не прикоснулись к нему.

– То, что я сейчас делаю, вероятно, будет стоить мне работы, – произнес Перси через пару минут. Голос у него был спокойный, как будто он уже давно примирился с этим фактом.

Я выжидательно смотрел на него.

Перси прокашлялся, но тут у нашего стола вновь возник официант и спросил, что мы будем пить. Я заказал большую бутылку воды и два стакана. И мы снова остались одни.

– В конце прошлого года… – начал он наконец, – я услышал телефонный разговор вашего отца.

Я открыл рот, но Перси, кажется, знал, о чем я его спрошу.

– Громкоговоритель в «Роллс-Ройсе» был включен. – Он помедлил. – Вначале я не обратил на это внимания, уж каких только разговоров ваш отец не вел в моем присутствии. Но потом я мысленно постоянно возвращался к этому телефонному звонку…

Я продолжал выжидательно смотреть на Перси.

Он смотрел на стол и некоторое время молчал. Потом набрал воздуха:

– Я не мог перестать думать о его словах: «Корделия умерла. Мне нужна твоя помощь».

Волосы у меня на затылке встали дыбом.

– И что было дальше?

– Он сказал, что будет через двадцать минут, и попросил своего собеседника принять его наедине.

Мысли мои беспорядочно путались, сердце билось все быстрее.

– И куда ты его отвез? – прохрипел я.

– К Клайву Аллену.

– Почему отец пожелал говорить с адвокатом втайне?

Перси открыл рот, но официант снова нас перебил, принеся воду и стаканы.

– Когда это было? – спросил я.

– Ночью после смерти вашей матери.

Меня замутило, и в голове вспыхнула страшная мысль. Что, если смерть мамы не была случайностью? Что, если отец виновен в этом? Но потом я вспомнил ту ночь, когда видел его перед семейным портретом в столовой…

Я никогда тебе этого не прощу. Я остался один с ними двумя и все делаю неправильно, и это, черт возьми, твоя вина!

Это не могло быть притворством. Казалось, он понимал, что жизнь его не будет прежней. И он плакал, я видел это своими глазами. И хотя я верю, что отец способен на все, маму он совершенно точно любил.

– Первое время после этого я сам был… слишком занят, чтобы думать об этом. Но этот разговор меня не отпускал. И когда я в конце недели поговорил с Офелией, то понял, что должен обсудить это с вами.

– Что сказала Офелия?

– Она рассказала, что в «Бофорт» много перемен, которые внушают ей тревогу. Ваш отец уволил часть правления.

– Он не уволил их, они ушли по собственному желанию. Об этом говорилось на сегодняшнем заседании, – парировал я, но в голову тут же пришла мысль, что это, возможно, была лишь официальная версия произошедшего.

– Офелия сказала, что хотя и не всегда соглашалась с теми методами, какими ваша мама управляла компанией, но она точно знала, что дух «Бофорт» и традиции вашей семьи всегда были для нее на первом месте. Теперь все, кажется, постепенно меняется.

У меня возникли похожие мысли, когда я сидел на совещании с отцом. Когда раньше мы с Лидией приходили к маме в «Бофорт» и видели ее за работой, я чувствовал страсть, с какой мама и другие принимали решения. У компании было сердце. В отличие от того времени сегодня атмосфера была натянутой, люди говорили безэмоционально и бессодержательно.

– Я знаю, что она имеет в виду…

– Офелия не верит, что ваша мать разделяла мысли мистера Бофорта.

Я наморщил лоб:

– Мама и отец всегда шли рука об руку.

– Это работало лишь потому, что слово вашей матери весило больше, чем слово вашего отца. Она могла контролировать то, что он делал, потому что, строго говоря, он был наемным работником. – Перси откашлялся. – Я думаю, ваша мать догадывалась, что нечто такое может произойти, если с ней что-нибудь… если что-нибудь случится.

– Что… – медленно произнес я. – Что ты хочешь этим сказать?

Перси решительно посмотрел на меня, потом резко выдохнул. Он сунул руку за воротник своей рубашки и достал оттуда серебряную цепочку с подвеской. Осторожно снял цепочку через голову и поднес ко мне так, чтобы я мог как следует ее рассмотреть. То, что было подвешено к цепочке, оказалось не подвеской, а ключом.

– Несколько лет назад ваша мать дала мне этот ключ. Она сказала, чтобы я хранил его как собственную жизнь. – Перси разглядывал маленькую бородку ключа и водил пальцами по потускневшему металлу. Он был словно в трансе. Потом Перси тряхнул головой, будто прогоняя остатки сна, и снял ключ с цепочки. Он подвинул его по столу, прежде чем снова надеть цепочку себе на шею и спрятать ее под рубашку.

Я взял ключ и начал вертеть в руках.

– Почему она доверила его тебе? – сипло спросил я.

Перси тяжело сглотнул:

– Мы были друзьями.

Разные мысли роились у меня в голове, но я пытался их вытеснить. Единственное, что сейчас важно, – это то, что у моей мамы была тайна. Тайна, которую она не могла доверить ни отцу, ни нам с Лидией, ни Офелии. Тайна, ключ к которой я теперь держал в руках.

– Она никогда не говорила, от чего этот ключ, – задумчиво произнес Перси. – Но я считаю, он должен быть у вас.