– Это мой сектор, – сказал Гектор Майерсу и в этот раз, – и я получаю приказы из Афин, а не от вас. Вы что – грек, что постоянно нам приказываете?

Майерс покорно вздохнул. Он не обучался дипломатии, ему не сказали, что девяносто процентов его работы будет сводиться к предотвращению междоусобной войны среди греков, и он стремился к простой жизни, в которой нужно было только воевать с немцами. Он чуть не умер от пневмонии и по-прежнему был очень худ и слаб, но тем не менее, обладал моральным авторитетом человека, который отказывается поступаться этическими принципами во имя идеала. Все руководители ЭЛАС ненавидели его за то, что он заставлял их ощущать себя червяками, и всё же не смели слишком открыто не повиноваться ему, потому что для них он был источником всего оружия и золотых соверенов, которые они запасали на революцию, после того как уйдут немцы. Им приходилось ублажать его, исполняя кое-какие планы, время от времени проводя незначительные воинственные операции против войск Оси и терпя лекции, которые он вечно читал им с горящими глазами и неоспоримой уверенностью.

– Это было оговорено с самого начала: все партизанские группы находятся под контролем Каира. Будьте любезны, не заставляйте меня повторять одно и то же при каждой нашей встрече. Если последует какое бы то ни было продолжение вашего теперешнего контр-продуктивного поведения, я не замедлю организовать прекращение поставок для вас. Это понятно?

– Вы нам ничего не даете, все поставки идут в ЭДЕС. Вы к нам несправедливы.

– И снова вздор, – возразил подполковник. – Сколько раз я должен говорить то, что вам уже известно? Мы всегда все строго соразмеряем. – Подполковник выпрямился. – В который раз мне приходится напоминать вам, что в этой войне у нас общий враг? Приходило вам хоть когда-нибудь в голову, что мы воюем с немцами? Вы что, действительно полагаете, что достаточно только взорвать горгопотамосский виадук? Потому что это было последнее полезное дело, которое ЭЛАС вообще сделала, и это был последний раз, когда вы хоть как-то сотрудничали с ЭДЕС.

Гектор покраснел.

– Вам нужно говорить с Арисом. Я получаю приказы от него, а он получает их из Афин. Ко мне придираться бесполезно.

– Я разговаривал с Арисом. Снова, и снова, и снова. А теперь говорю с вами. Арис просил меня поговорить с вами, потому что, по его словам, ответственность за последние преступления лежит на вас.

– Преступления? Какие преступления?

Подполковника окатила волна презрения и захотелось ударить двуличного боевика, но он сдержался и начал перечислять по пальцам:

– Во-первых, в прошлую пятницу был сброс для ЭДЕС, которая, позвольте вам напомнить, стала единственной главной группой, действительно воюющей с врагом. Вы и ваши люди напали на ЭДЕС, отогнали их и целиком украли сброс.

– Мы не украли, – заявил Гектор, – во всяком случае, нам не пришлось бы этого делать, если бы вы снабжали нас по справедливости. Никого ведь не убили.

– Вы убили пять человек из отряда Зерваса, включая британского офицера связи. Во-вторых, мы снабдили вас большой суммой денег, но вы ни разу не заплатили крестьянам за то, что забираете у них. Неужели вы настолько глупы, что не понимаете, что этим вы толкаете их в руки противника? Я получаю бесконечные жалобы, принимаю крестьян, прошагавших пятьдесят миль, чтобы получить компенсацию. Вы выжгли три деревни, жители которых воспротивились вашим грабежам, под тем предлогом, что они коллаборационисты. Вы убили двенадцать мужчин и пять женщин. Я видел тела, Гектор, и я не слепой. И какова цель кастрации, выкалывания глаз, разрезания ртов так, чтобы мертвые улыбались?

– Раз они не обеспечивают нас, ясно, что они коллаборационисты, а раз и вы не обеспечиваете, что же нам остается делать? А раз они коллаборационисты, я не могу винить моих людей, что они увлеклись, разве не так? И потом, кто сказал, что это были мы?

Майерс был готов взорваться. Он чуть не сказал: «Жители», но сообразил, что это повлечет за собой месть коммуниста населению. Вместо этого он сказал:

– Вас видел один из наших офицеров.

Гектор дернул плечом.

– Вранье.

Майерс похолодел.

– Британские офицеры не лгут. – Он с тоской подумал о необходимости лицемерить и с надменностью патриция испепелил взглядом предводителя боевиков; беда в том, что эти красные фашисты – не джентльмены. У них нет ни малейшего чувства личной чести.

– В-третьих, – продолжил он, – вы препятствуете проходу жителей высокогорных селений в районы, контролируемые ЭДЕС, чтобы купить пшеницу, без которой они будут голодать. Это патриотично? Вы не пропускаете их, пока они сначала не вступят в ЭЛАС, и потом – вы выносите смертные приговоры «дезертирам», хотя не имеете на это полномочий. В-четвертых, вы вызвали репрессии в отношении деревни, забрав картофель, уже реквизированный итальянцами. В-пятых, лично вы неверно указали направление одному из наших офицеров связи, когда тот разыскивал Ариса, намереваясь обжаловать ваши действия. В-шестых, вы следовали политике обезоруживания других партизанских отрядов и уничтожения их офицеров.

Гектор был мастером отвлекающих маневров и выдвинул контр-обвинение:

– Нам известна британская политика. Вы нас за дураков держите? Вы собираетесь, не спрашивая у народа, вернуть короля.

Майерс грохнул кулаком по крышке стола, опрокинув на пол стеклянный бокал.

– Седьмое! – проревел он. – Вы похитили и убили начальника жандармерии, готовившего массовое дезертирство своих людей в ЭДЕС, и под угрозой смерти заставили их перебежать к вам. В-восьмых, вы объявили, что любой не вступивший в ЭЛАС является предателем Греции и будет расстрелян. В-девятых, вы отдаете денежные средства, которые даем вам мы, ЭАМ, а они отдают их ККЭ в Афинах, а вместо платы выдаете крестьянам ничего не значащие расписки. В-десятых, несколько человек из вашего подразделения постыдно атаковали с фланга подразделение ЭДЕС, когда те вели генеральное сражение с частью СС. Это пятно на добром имени Греции, позор, который никогда не должен повториться! Это ясно? – Полковник остановился и взял со стола лист бумаги. – Здесь у меня соглашение, подписанное и ЭДЕС, и ЭККА, и ЭАО, все они согласились принять его как норму жизни. Я собираюсь убедить Ариса подписать его и хочу, чтобы вы его прочли и дали мне честное слово джентльмена, что будете его придерживаться. Если нет, нам придется рассмотреть вопрос о прекращении вам поставок.

Гектор ответил дерзким взглядом. Полковник сотни раз применял эту тактику.

– Не могу, и Арис ничего не подпишет, пока у нас не будет приказа от афинского комитета. Придется направить посыльного. Но кто знает, сколько времени это займет?

– Таковы условия, – сказал Майерс, вручая ему бумагу. Гектор взял ее, козырнул с ленивой непочтительностью и вышел.

– Ну, и что там такое? – спросил Мандрас, когда они спускались по скользкой обрывистой козьей тропе, вившейся в долину от пещеры, которую Майерс использовал в качестве местного штаба.