Взгляд Варды. На этом юном, но таком решительном лице, в этом хрупком теле. Волна жара и дрожи накрыла Армана-Лисара, и он ощутил, как припекло его щёки и уши. Совершенно нелепая для его возраста реакция, и всё же она была, и его горло сдавило от переизбытка чувств. Он сглотнул и кашлянул, чтобы голос прозвучал нормально, но всё равно в нём появились сипло-чувственные ноты:

— Я не ожидал, что он так сильно жаждет мести.

Арман вглядывался в лицо Лилиан, и ему показалось, что её глаза потемнели от звуков его голоса, но он не был уверен в верности своего наблюдения.

— Слишком много людей тратят энергию на такие глупости, — голос Лилиан тоже стал ниже и чувственнее. — Я не виновата в его проблеме и не представляю для него угрозу, но некоторые настолько глупы, что готовы тратить ресурсы на ненужную суету. Так ты расскажешь, что за кровная месть и на что способен этот графчик?

Фыркнув, Арман оглянулся. Они отошли так далеко, что не только не слышали криков, но не могли уже разглядеть людей, решивших поглазеть на разборки. Один из корпусов мужского общежития закрыл собой уже половину женского.

— Ну, косвенно ты к этому причастна, — Арман с сожалением посмотрел на ладонь Лилиан, понимая, что в таком раздражении она не станет подыгрывать ему и брать его под руку, как раньше. — Бытовало мнение, что увлечённость старого герцога богами обострилась из-за того, как его дочь родилась бездарной. Ведь, согласно историческим хроникам, боги могли даровать магию.

— Пф! — Лилиан качнула головой, будто говоря, что это выдумки, и Арман-Лисар прищурил глаза.

Как житель тех времён он знал, что боги не даровали магию, они могли поделиться своей силой со жрецами, и эта сила отличалась от маны, которой управляли волшебники. Боги могли усилить магию, помочь человеку преодолеть предел возможностей своей расы, перейдя с восьмого круга на девятый. Это слияние божественной и человеческой магии давало последней качественный скачок и позволяла человеку создавать покровы с атрибутами даровавшего их бога, самыми сильными из которых были покровы драконов и фениксов. Хотя виверны тоже были хороши, и покров кракена даже на суше мог создать массу проблем противникам. Эти мысли внезапно пробудили воспоминание…

Лисару было шестнадцать, он только осваивал свой покров и по глупости схлестнулся с волшебницей Дерас с покровом кракена. На самом деле это было почти неизбежно, потому что морские все были безудержными в своей дерзости, а у Лисара не хватало навыков перевести претензии Дерас к его неопытности (как такого сопляка назначили командиром отряда?) в шутку, в итоге она изрядно его помяла. Почти удушила в своих щупальцах, заставляя признать поражение, и так поломала ему кости, что Лисар не смог принять участие в следующей стычке, в которой Варда слегка поджарила Дерас.

Потом Дерас и Лисар вместе лежали на попечении целителя, который вытягивал из их ран чужую мешающую заживлению ману. Это случилось незадолго до назначения Варды генералом, буквально последние её шаги перед получением звания, Лисар о ней ничего не знал, но с пылом юности думал, что своим участием смог бы переломить ход сражения, поэтому не удержался от насмешки:

— Леди Дерас, похоже, вам тоже не хватило опыта. — Он улыбнулся. — Но это дело наживное.

Лисар вернул ей её же слова, но от злости леди Дерас выпустила щупальца, и её жёстко скрутили целители. В тот момент, слушая ругательства Дерас и щурясь от яркого солнца, Лисар чувствовал себя отомщённым. Тогда он испытывал некоторую признательность Варде, которую в то время называли Изворотливой.

— Ну и чему ты улыбаешься? — немного сердито спросила Лилиан. — Или за улыбкой прячешь свою некомпетентность? Думаешь, меня можно отвлечь милым личиком?

Сейчас столь же ярко светило солнце, Лисар стал Арманом, он не лежал с переломами, а бодро шагал по территории академии, и ему не надо было сражаться с Вардой, но он также щурился от солнца и настроение у него было на редкость хорошим.

— Просто рад идти рядом с тобой, — Арман-Лисар приобнял Лилиан за талию и чуть наклонился, переходя на интимный полушёпот. — Я вполне могу ответить на твои вопросы. Я всё-всё тебе расскажу за завтраком.

В первые мгновения когда его подрагивающие от переизбытка чувств пальцы коснулись её талии, Лилиан была напряжена, но бальзамом на душу Армана пролилось ощущение, что под его рукой, от его слов Лилиан чуть расслабилась, принимая эту интимную манеру общения.

Собирая информацию о семье Рохейзов в столичной библиотеке, я понимала, что это очень и очень укороченная версия событий. Возможно даже лживая, возможно даже полностью выдуманная, но это была официальная версия, которую должны были принимать не вовлечённые в дело люди.

Проблема в том, что здесь находился именно вовлечённый человек. Очень пристрастный.

Синеглазка, следуя легенде, заказал и оплатил завтрак (таверну мы выбрали не самую дорогую, чтобы не привлекать лишнего внимания тратами). За фруктовой кашей с чашечкой горячего какао мы сидели в отдельной кабинке. Синеглазка говорил, я слушала и задавала уточняющие вопросы.

Рохейзы многим наступили на хвост. Ещё до того, как во главе рода стал отец Лилиан, эта семья очень лихо отжимала доходные торговые и производственные контракты у других аристократов и торговых компаний. В то время как большинство родов вышло из военных и славилось военными делами, Рохейзы получили титул за экономическую помощь во время войны с соседними королевствами. Было это так давно, что уже никто не посмел бы считать Рохейзов выходцами из торговцев, но это задало направление их развития.

В то время как другие были сильны, Рохейзы — богаты. За время своего расцвета они нажили себе достаточно врагов, и когда главой рода стал отец Лилиан, — человек не хваткий и не от мира сего, — началось неизбежное падение рода. Деньги разворовывались, шли на исследования и взятки, позволившие ему добраться до запрещённых вещей.

Наказание герцога было столь суровым не из страха перед тем, что он может помочь вернуться богам, и не из-за того, что ему пришлось убивать людей, чтобы скрыть свои противозаконные интересы и при попытке к бегству. Как и само раскрытие противозаконной деятельности, строгость наказания обусловлена неприязнью к семье Рохейзов.

Хотя он действительно пытался провести ритуал призыва на чудом уцелевшем алтаре.

К счастью, в академии в основном находились представители родов попроще, и хотя у них могли быть претензии к Рохейзам, они не такие сильными, как у графа.

На мою удачу, граф Адольф дирра-Гиор тоже не мог похвастаться могуществом: из-за ранней смерти главы рода и юности наследника семья Гиоров растеряла многие связи и финансы. Они ещё только восстанавливались, и противодействие мне, скорее всего, будет проходить в рамках академии, так как у графа нет денег на взятки и найм убийц.

— Тебе следует быть осторожнее не с ним, — обхватив чашку ладонями, Синеглазка слишком внимательно за мной наблюдал. — Эрик намного опаснее.