— Покажи!

— Не надо это смотреть.

Раньше, чем я сумел забрать альбом, Лунатик захлопнул его и швырнул в угол в груду хлама:

— Фотографии восьмидесятых. Как раз перед аварией.

Меня заинтересовало фото человека, который смахивал на ученого, но альбом уже провалился в рыхлый мусор.

На улице кое-что переменилось. Сначала мне показалось — там поют, потом я понял, что не поют, а просто кто-то повторяет молитву: «Благодарим тебя за то, что раскрыл слугам твоим козни врагов, озари сиянием своим души тех, кто отдал жизнь за исполнение воли твоей. В бой, защитники Монолита…» и еще что-то в подобном роде.

Мы высунулись очень осторожно. Я только второй раз за все время, проведенное в Зоне, так близко наблюдал «монолитовцев». Их было примерно пятьдесят бойцов, настоящих зомби двое-трое, снаряжение у всех выглядело новеньким, словно только что из мастерской.

— Заметил гранатомет? — шепнул мне Лунатик.

Сражаться смысла не было, мы затаились, пока «монолитовцы» зачищали соседний дом, тот самый, который только что покинули последние бойцы Факира. Тела, застрявшие в проемах окон или на балконах, они скидывали вниз, освобождая место для собственных огневых точек.

— Кого они ждут?

— Не знаю.

Здание, в котором мы укрывались, тоже могли проверить, они бы наверняка это сделали, следовало убираться, причем немедленно.

— Пошли отсюда переулками.

Мы так и сделали, перебравшись во дворе через высокий забор. Уже находясь по другую его сторону, я слушал ровный топот сапог и короткие реплики, которыми обменивались бойцы «Монолита». Если кто-то из сталкеров-нейтралов и находился сейчас в городе, то едва ли в этом районе. Убравшись как можно дальше, мы попытались связаться с Полозовым, на мои позывные он как обычно не отвечал, зато неожиданно ответил кто-то другой. Этот другой попытался подать SOS, говорил неразборчиво и не называя себя, сигнал быстро прервался, забитый помехами. Узкая улица, зажатая между низкими домами, обсаженная пирамидальными тополями, уходила вперед.

Мы двигались к источнику сигнала мимо здания с арками, немного похожего на библиотеку, мимо смятой телефонной будки, мимо остова когда-то бледно-голубого автобуса и в конце концов уперлись в баррикаду, сложенную из мешков с песком. Мешки обороняющиеся наверняка принесли с собой, а вот песок брали прямо здесь — на задворках дома с арками обнаружилась большая яма. Сквозь порванную пулями оболочку мешков песок кое-где высыпался, смешавшись на земле с сорванными ветром листьями тополей и другим мусором. Часть баррикады оказалась разбита выстрелом из гранатомета. Убитые, некоторые в броне «Монолита», некоторые — с эмблемой наемника на рукаве, остались лежать среди листвы, гильз и песка. Атаковал, видимо, «Монолит», наемники держали оборону…

…И до этого случая тоже, и теперь я всегда задавался вопросом — что, кроме денег, заставляет наемников лезть в самые опасные места Зоны и нередко там погибать. Интереса к жизни сталкера как таковой они не испытывали, может, за редким исключением. В аномалиях мерли, причем часто. Обычным занятием наемника являлись охрана, транспортировка груза или заказная война. За это платили, иногда очень хорошо, но вовсе не запредельно много. Никаких твердых убеждений, кроме верности «слову наемника», эти люди не имели, однако баррикаду на улице брошенного города защищали стойко, пока все до последнего не полегли.

Такое не совершается только за деньги или только из страха.

— Эй, Моро, тут кто-то есть… — позвал меня Лунатик.

По высокой лестнице мы поднялись на крытую галерею, устроенную над аркой.

Последний выживший наемник находился здесь. Он устроился у стены и пытался остановить кровь, которая сочилась из простреленной ноги.

— Аптечка есть? — спросил он вместо приветствия.

Я отдал ему одну из своих запасов и помог сделать перевязку. Наемника звали Макс, по его словам, он находился в Лиманске уже трое суток.

— «Монолит» с севера прет и прет, — объяснял нам с Лунатиком Макс. — Атаки эти не просто так, видимо, там есть проход к центру Зоны. Поначалу сюда военные высадились с «вертушек», постреляли, а потом куда-то подевались — черт их знает куда. Вслед за ними, пока мост был открыт, прошли «Долг» и «Свобода» и немедленно тут схлестнулись.

— Сам видел?

— Нет. Мы с того берега наблюдали.

— Чем все кончилось?

— Помножили друг друга на ноль.

— Кто-то выжил?

— Разве что единицы, да и то вряд ли. Потом явились ренегаты, мост развели, кварталы возле него зачистили, началось мародерство и всякий беспредел. Ждали они штурма моста, но вместе этого ребята из «Чистого неба» объявились у них в тылу, откуда вывернулись, учитывая, что мост разведен, я сам не понял. Бандитов сильно прижали, из основных огневых точек выкурили и переправу восстановили. Правда, ненадолго, потому что еще вчера сами на север ушли. После этого нахлынули «монолитовцы» и принялись отстреливать ренегатов, причем так хорошо, что те откатились до самой дамбы. Вы, кстати, оттуда идете?

— Да.

— Мост свободен?

— Ночью был свободен полностью, но там поблизости «Монолит».

— Ничего, нам в обход не привыкать. Сейчас приму допинг и сам дохромаю. За аптечку спасибо, можете патроны для СВУ взять, от дружбана остались, ему уже ничего не понадобится.

Несмотря на этот довольно длинный рассказ о событиях в целом, Макс, как это водится у наемников, ни словом не обмолвился ни насчет заказчика, ни насчет задания, а мы и не спрашивали.

— Слушай, а вода тут есть?

— Пригодной для питья почти нигде нет, но под гастрономом, говорят, водопровод работает. Жидкость ржавая, правда, не «светится», значит, идет не из канала.

— Полозова знаешь?

— Он тебе кто?

— Приятель.

— Полоза видел позавчера, он со своим «Потрошителем»[7]ренегатов отстреливал. Если не убит и на север не ушел вслед за «Чистым небом», должен быть где-то в городе. Ищите, может, даже найдете…

Я понял, что нахожусь совсем близко от цели. И логика, и интуиция подсказывали, что еще сутки-двое, и я доберусь до Полозова, узнаю правду, освобожусь наконец от метки ренегата.

— Удачи, — пожелал Макс нам вслед.

Лунатик совсем вымотался, в воде мы до сих пор отчаянно нуждались, поэтому побрели в сторону гастронома, шиферная крыша которого и высокие стены из красного кирпича выпирали над кварталом двухэтажных оштукатуренных домов. Здесь местами заметны были следы перестрелок — в основном следы пуль на стенах, битые стекла, замусоренный и закопченный асфальт, но сквер перед гастрономом остался почти не тронутым. В нем росли огромные тополя и был устроен белый фонтан — самый настоящий белый фонтан, таких я не видел лет сто, только совершенно сухой, без воды. Возле фонтана чернело жирной сажей костровище, одну из пустых урн у крыльца перевернули, других следов чужого присутствия тут не оказалось, даже стекло в двери не разбили.