Он еще что-то говорил, доказывая и объясняя, может быть, даже не врал. Ремезова я от души ненавидел, но сейчас почему-то ему поверил. Он был зануда и подлец, но при этом мелковат. Я не забыл слова Эксы: «Все твои неприятности — личный привет от Бархана». Затравленный Ремезов и неубиваемый Бархан вместе не смотрелись, хоть расшибись.

— Ты ведь знал всегда, что я не крыса…

— Да что ты пристал ко мне, Морокин, с нравоучениями? Сначала Волобуенко, пока жив был, теперь ты — оба башку мне проели. А я обязан был знать? Хочешь оправдываться — к Крылову иди. У меня сейчас одна проблема — не сдохнуть. Между прочим, ты меня на базу не потащишь, да и вообще никто… Тут хоть рацию до дыр протри — ни одна нормальная рожа не появится.

— Крылов где сейчас?

— Не знаю, пошел к черту.

— Ребята где остались? Ты с ними связывался? Может, еще живые есть?

— Я же сказал — не знаю, иди на хрен, Морокин. Я что им — похоронная команда?

Ремезову врезать мне все же хотелось очень, но он даже этого не стоил…

…Вообще-то я был обязан подавить обиду, забыть о том, что случилось со мной на «Агропроме», и вернуться в «Долг» немедленно. Во мне нуждались там, потому что нуждались в каждом бойце. Возвращение разрубило бы все запутанные узлы разом и избавило меня от необходимости искать Полозова в городе. Сражайся наши в Лиманске до сих пор, пусть в меньшинстве и в окружении, я бы присоединился к ним, невзирая ни на что.

Но их уже не было. Не было ни Волобуенко, ни Шурки, ни многих других, а в таких случаях больше ничего не изменишь…

…Лунатик накачал ведро воды и теперь пытался фильтровать эту воду через марлю из перевязочного пакета.

— Меня от гона вот того мужика тошнит, — сказал он, махнув в сторону Ремезова через плечо. — Я, конечно, понимаю, Моро, у тебя братство «Долга», престиж организации и все такое, но, по-моему, перед нами трус. Так что ты как хочешь, а я сейчас на все коммуникаторы Зоны разошлю веером историю: где мы его встретили и как он один из всех замечательно уцелел.

— Погоди, подумать надо…

— Ты хочешь, ты и думай. А я нейтрал, тебе не подчиняюсь, да и подумал уже. Ему, значит, гнать можно. А мне правду про него сказать — нет?

Услышав про намерение Лунатика, Ремезов заматерился, впрочем, порча репутации его заботила меньше, чем перспектива брести в сторону моста в одиночку, под перекрестным огнем ренегатов и «Монолита».

— Я тебя, сопляк, прихвостень «свободовский», если выживу, при случае грохну, — пообещал он Лунатику.

— Ой, ой, какие вы страшные и большие…

— Ну ты сволочь, Моро, бросаешь, значит, меня? Я теперь, значит, уже и не товарищ по организации?

Я не отвечал. Мы с Лунатиком разлили воду по флягам и уцелевшим пластиковым бутылкам, я навьючил на себя все, что мог утащить, используя «грави». С Ремезовым прощаться не стал, счеты сводить тоже не стал, но и помогать ему не собирался. С ранением в руку этот человек имел шансы самостоятельно уйти через мост и добраться до форпоста нейтралов по ту сторону канала.

— Надо бы остальных наших поискать…

— Ладно… — до странности безразлично ответил Лунатик, когда мы уже выбрались из подвала.

Я решил проверить окрестные дома, и это оказалось не сложно — в заколоченные квартиры соваться все равно смысла не было. Однако кое-где двери еще до нас выбили и сорвали с петель. Внутри сохранились не нужные мародерам вещи — ванны, раковины, кровати с металлическими сетками, пустые стеллажи, попалось даже треснувшее, но почти целое фортепиано.

Лунатик попробовал на нем поиграть, звук получился невнятный, вроде глухих шлепков.

— Струны ржавые.

— Ты тут что-нибудь можешь припомнить?

— Почти ничего, маленький тогда был.

— Это не твой дом?

— Нет.

Я запнулся о старый огнетушитель. Его кто-то сорвал со стены, да так и бросил. Судя по странному сочетанию разрухи и беспорядка, в восемьдесят шестом году люди пытались отсюда бежать, только едва ли они ушли тогда далеко. Стены дома немного «фонили», и мы поспешили убраться наружу.

— Смотри, вот так это было…

Железный приземистый одноместный гараж во дворе стоял распахнутым. Машина, старая «волга» синего цвета, застряла внутри. Скорее всего водитель ее погиб в восемьдесят шестом, даже не успев завести мотор. Лунатик дотронулся до ржавых качелей на игровой площадке, они скрипнули и едва качнулись.

— Мертво все, бесполезно. И артефактов, похоже, нет.

Репутация Лиманска как месторождения артефактов рухнула окончательно, но я-то сюда шел не за хабаром. Если кто-то из «Долга» выжил, они могли находиться севернее, в более «новой» части города, выстроенной перед самой аварией на ЧАЭС. Туда мы попали, пройдя через еще один городской мост. Это был вполне целый желтый мост, аккуратно оштукатуренный для красоты и очень короткий. «Грязный» ручей тек под ним на запад и там, за отдаленными от нас кварталами Лиманска, скрытыми октябрьской дымкой, неизбежно впадал в еще более «грязный» канал. «Велес» стрекотал не переставая. Возле моста имелось несколько огневых точек, устроенных за грудой контейнеров, но уже покинутых.

— Смотри, тут «Чистое небо» пыталось держать оборону.

Лунатик показал мне эмблему, сорванную с чужого рукава, возможно, осколком. На ней были изображены два белых гуся-лебедя, которые вспархивали в ярко-синий зенит.

— Ты хоть представляешь, что им нужно? Зачем в самый центр Зоны лезут?

— Не знаю, — сказал Лунатик.

Я, в сущности, тоже не до конца это понимал. Записки Харта отвечали только на общие вопросы. Люди Лебедева, помимо прочих странностей, обычно носили бело-голубой камуфляж, который их больше демаскировал, чем прятал.

— Если они туда попадут, все внезапно может перемениться, — добавил Лунатик после некоторых размышлений.

— Что именно?

— Вообще все. Так что, если мы хотим доделать свои дела, надо бы поторапливаться.

Эти соображения странным образом совпадали с появившимся у меня нехорошим чувством близкой опасности. Эта опасность исходила не от человека, даже не от нелюдя вроде Бархана, а объяснялась общим положением вещей, ход событий утратил логику или его логика сделалась непонятной.

— Если мужики из «Неба» все-таки попадут в центр Зоны, может рвануть, — нехотя пояснил Лунатик.

— Откуда ты это знаешь?

— Остатки воспоминаний, — ответил он уклончиво и улыбнулся довольно криво.

Кто знает, откуда у него набрались такие воспоминания?

— «Небу» туда идти не по прямой, да еще застрянут в перестрелках, — добавил мой напарник. — Сутки или двое, может, есть, так что успеем.

Я опять не спросил, откуда он знает про длительность переходов, мне было все равно.