– Об этом я не думала… – на мгновение почувствовав себя не в своей тарелке, прошептала я.

– Гарри Каспаров, наконец, выиграл у компьютера, и с тремя сотнями очков и пятью жизнями перешел на следующий уровень… – непонятно пошутил Глаз. – Я вот тоже раньше не думал. А сейчас вдруг проняло… Эх, будь рядом Хвостик – было бы легче…

– Ну да… Когда рядом – любимый человек, чувствуешь себя цельным… – поддакнула я и тут же нашла взглядом Эрика, восседающего около пытающегося заснуть Меддира.

– Не только поэтому. Просто для моей жены нет завтрашнего дня. Она живет сегодняшним. Понимаешь, Беате все равно, что будет через минуту: она ни на секунду не задумается, стоит ли ломиться сквозь стену, если впереди идет ее брат. Раньше я думал, что это глупо. А сейчас стараюсь этому научиться…

– Да, Беате все по барабану… – ухмыльнулась я. – Вот только не пойму, как она к этому пришла…

– Рассказать? – неожиданно спросил Щепкин. – Что ты слышала о ее юности?

– Ну не особенно много… – по его тону поняв, что разговор перешел в очень болезненную для него область, осторожно сказала я. – Война с Тварями, Орден, плен…

– Когда в Аниор пришел Орден, Беата была еще совсем ребенком…[9]– начал Вовка. – Она и Олег, двое сирот, жили в Обители Последнего Пути и не видели ничего, кроме маленького, замкнутого мирка, тренировок и немногих адептов, готовящихся к очередному пришествию…

…Слушая рассказ Глаза, я пыталась представить себя на месте Хвостика и ужасалась: выжить на Арене, пройти по тонкой грани между безумием и смертью и остаться нормальным, вменяемым человеком – это было выше моего понимания. Да, какие-то недосказанные фразы в его рассказе наталкивали на мысли, что такая юность все-таки сказалась на ее характере, и для того, чтобы сгладить какие-то его шероховатости, пришлось приложить душу и самому Щепкину, но в общем, как мне показалось, я бы всего этого не пережила.

– А теперь на миг вернись в сегодняшний день и задумайся – может ее юность быть одним из элементов этой головоломки? – голос Вовки оторвал меня от мыслей о Беате и заставил вздрогнуть.

– Пожалуй, да… – подумав, пробормотала я.

– Вот и я того же мнения… Блин, как я ненавижу того, кто все это придумал!!! – в голосе Щепкина было столько ненависти, что мне слегка поплохело. – Удавил бы к чертовой матери… Ладно, малыш, не дергайся… Это я так, к слову… – заметив, что я зябко поежилась, хмыкнул он и снова потрепал меня по волосам: – Ладно, разболтался я чего-то. Дуй спать, оторва… А то вон Эрик твой уже ревновать начинает…

– Не может быть… – придя в себя, я посмотрела на внимательно прислушивающегося к звукам ночного леса мужа. – Он далеко не дурак. И понимает, что каким бы ты не был бабником до Беаты, сейчас искать приключений на стороне ты не будешь…

– Это почему? – притворно возмутился Вов– ка. – Посмотри на себя! Экстерьер не хуже, чем у моей супруги… Что бы не подомогаться?

– Да минута общения с Хвостиком тебе важнее тонны подобного добра… – я хотела было игриво подвигать плечами, чтобы шевельнулась грудь, но тут же передумала – после тяжелого разговора шутить как-то не получалось. – Что ты, что Ольгерд – одного поля ягоды… Хотела бы я, чтобы и Эрик стал таким же…

– А что, есть предпосылки сомневаться? – удивился Щепкин.

– Нет. Но он – еще ребенок. Впрочем, как и я. Мало ли что случится через год—два?

– Эх, девочка моя… При том образе жизни, который мы тут ведем, на всякую ерунду просто не хватает ни времени, ни души… Так что, думаю, на Элионе этого можно не бояться… Ладно, марш спать… Завтра будет… хотя, да… В отличие от Егора, мы устанем вряд ли…

Глядя на дорогу, Джамшер Утренняя Заря очередной раз удивился, как она изменилась с того момента, как они с Майке встретили тут Вовку Броска Змеи и его друзей. Проезжая часть, еще недавно обезображенная двумя колеями от тяжелых, до предела нагруженных телег, после прохода армии превратилась в ровную, истоптанную солдатскими сапогами поверхность. Свежих следов от колес видно не было – видимо, купцы и крестьяне с поездками решили повременить, а обозы двигающихся на врага солдат Иггера Завоевателя досюда еще не добрались.

За четверо суток ожидания по некогда оживленному тракту прошло от силы десятка полтора путников. И проскакало примерно столько же посыльных. Причем, в отличие от последних, все, кто пустился в дальний путь в это смутное время, старались двигаться поближе к опушке леса, чтобы при малейшей опасности иметь возможность скрыться в чаще. Впрочем, Джамшер их понимал: достаточно было одного взгляда на то, во что превратилась таверна, около которой Вовка приказал дожидаться Ольгерда и его сестру, после пребывания там солдат, чтобы стараться держаться подальше от вояк.

Ждать, вслушиваясь в тишину леса, было скучно, но не так, чтобы очень: все-таки рядом была Огненная Грива, и, устав от наблюдения за дорогой, Джамшер частенько отвлекался на прелести молодой жены. Она, естественно, не возражала. Правда, каждый раз, отрываясь от вымотанного ласками тела Майке, Утренняя Заря судорожно пытался понять, не пропустил ли он кого-то за время любовных игр и давал себе слово «в следующий раз обязательно устоять» перед чарами жаждущей нежности и ласки жены, но… через какое-то время снова терял голову…

Ольгерд и Беата появились из-за поворота дороги незадолго до полудня. Вернее, сначала Джамшер думал, что это очередные посыльные, и жестом попросил Майке не шевелиться. Однако, в отличие от всех остальных жителей долины, в принципе не способных обнаружить прячущегося даже на расстоянии вытянутой руки горца, воин, едущий чуть впереди, насторожился задолго до того, как Джамшер услышал звук копыт его лошади! Мало того, казалось, что он смотрит прямо в лицо Утренней Заре, хотя заметить кого-то в переплетении ветвей и густой листве выбранного для места засады дерева было просто невозможно.

– Это они! – внезапно взвизгнула Майке. – Та, что сзади – женщина! И с короткими волосами! Слазь с ветки! Дождались…

Удержать спрыгнувшую вниз Огненную Гриву Джамшер не успел. И тут же рванулся следом: откровенно говоря, лиц тех, кого видел всего несколько часов, он не помнил, но под описания Вовки и, главное, Оливии эти двое вроде бы подходили.

– Ольгерд! Это вы? – выскочив на дорогу, но на всякий случай замерев около массивного, обхвата в полтора, дерева, спросила Майке.

– Ну, как тебе сказать? – ухмыльнулся воин. – Ольгерд – это не «мы», а я. А «мы» – это Беата и я. Двое…

– Да нет, что ты гонишь? – мрачно нахмурив брови, перебила его Беата. – Он король Аниора, значит, отзывается на обращение в множественном числе… А я, как обычная крестьянка, – в единственном…

– Вы нас помните? Я – Майке Огненная Грива, а он – Джамшер Утренняя Заря! – заулыбавшись, на всякий случай представилась девчушка. – Нас послал Вовка Бросок Змеи.