— Где ты и встретил Диану, ведь так?

— Дело не в этом, — сказал Оливер. — Мы с тобой были друзьями. Во всяком случае, я так думал. И ты не нуждался в деньгах. Так почему же ты так поступил со мной?

Адам молча потупился. Даже сейчас, спустя шесть лет, Хейбери не мог простить ему ту злополучную ночь. И, конечно же, Оливер был прав — ему, Адаму Басвичу, следовало искупить все свои грехи — только после этого он сможет обрести счастье.

— Ты не поверишь, Оливер, но я пытался тебе помочь.

— Пытался помочь?! — в гневе переспросил маркиз. — Помочь, разорив меня?!

— Видишь ли, Оливер, ты был так чертовски упрям и высокомерен… Я думал, что если у тебя не будет выбора, то тебе придется помириться с дядей. Я думал, что помогаю. — Сделав глубокий вдох, герцог продолжал: — Поверь, мне и в голову не могло прийти, что ты покинешь Англию и не пожелаешь мириться с дядей. Когда же я узнал, что ты уехал… Ну, ты бы все равно не взял у меня деньги после той ночи.

— Невероятно… — в изумлении пробормотал маркиз. — А я что, попросил тебя вмешаться? Я просил тебя о помощи?

— Нет. Именно поэтому я и решил помочь тебе. — Адам пожал плечами. — Я понимаю, что сглупил. И теперь я могу сделать только одно — извиниться. И знаешь, я тогда был не очень-то разумным человеком. Принимал решения, совершенно не задумываясь. Очевидно, сами действия имели для меня большее значение, чем их результат. — Наверное, и в отношениях с Софией он допускал те же ошибки. Да, он был слепым и высокомерным дураком в течение многих лет. Лишь полюбив эту девушку, он наконец взглянул на себя со стороны. Но не поздно ли?

Оливер долго молчал, пристально глядя на герцога.

— Очевидно, мы с тобой оба упрямые и наглые ублюдки, — сказал он наконец. — А теперь — о Софии.

— Да-да, конечно, — закивал Адам. — Спасибо, что помог мне в этом деле.

— Не благодари меня пока что. Так вот, Гривз, я знаю, что ты предложил ей стать твоей любовницей и она отказала тебе. Почему же ты здесь? Что ты собираешься ей сказать?

— Я бы предпочел обсудить это с Софией.

— Нет, сначала со мной.

— Видишь ли, я просил ее стать моей любовницей, потому что не видел иного способа…

— Значит, ты снова собираешься просить ее о том же? — перебил маркиз. — Каким бы ужасным ни был брак с Лоинсом, он по крайней мере даст ей какую-то респектабельность. А что София будет иметь в качестве твоей любовницы?

— Дело в том, что у меня… — Адам почувствовал аромат лимона, и сердце его на мгновение замерло. — У меня есть для нее другое предложение, но я не собираюсь обсуждать это с тобой.

Да, теперь Адам был абсолютно уверен, что чувствовал запах лимона, всегда исходивший от Софии. И ему потребовалась вся его сила воли, чтобы не обернуться, не осмотреться…

— Оливер, я даю тебе слово, что если София отклонит мой план, то я сразу уйду. И она сможет поступать так, как считает правильным.

Маркиз посмотрел за его плечо и кивнул.

— Хорошо, у вас есть пять минут. В этой комнате. А я буду наверху, за той дверью. И знаешь, Гривз… Я хочу твою лошадь. Зевса. Тогда я мог бы начать прощать тебя.

— Да ты… Ладно, договорились. Зевс твой.

Все еще не оборачиваясь, Адам смотрел на маркиза, поднимавшегося по узкой лестнице. Когда же он скрылся за дверью, Адам сделал глубокий вдох — и обернулся.

София уже несколько минут смотрела на герцога Гривза. Он выглядел усталым и осунувшимся. Да и она, вероятно, выглядела не лучше.

— София, — прошептал он, делая шаг к ней.

— Нет, стоп, — сказала она, отступая. Если он к ней прикоснется, она не сможет это выдержать. Прикосновение Адама убьет ее. Даже просто смотреть на него было ужасно больно.

Он замер на мгновение. Опустив руку, спросил:

— А говорить мне можно?

— Что ты хочешь сказать?

Адам откашлялся.

— Во-первых, я поговорил с Хеннеси. И знай: что бы ты ни решила сегодня, «Тантал» в безопасности, клянусь. Кроме того, ты не обязана выходить замуж… ни за кого.

София тихо вскрикнула — и покачнулась; все вокруг нее как будто заволокло туманом. Но она все же почувствовала руки Адама, поддерживавшие ее. Через мгновение цвета и звуки стали возвращаться, и София моргнула. Оказалось, что герцог нес ее к креслу перед камином, в которое тотчас же и опустил. А потом склонился над ней, вглядываясь в ее лицо.

— Значит, я не должна выходить за него замуж? — прошептала девушка. Я могу вернуться в «Тантал»?

— Да, можешь, — ответил Адам. — Но ты могла бы выбрать и другой вариант.

Другой вариант? Неужели он не понял тот ее ответ, который она оставила в поместье? Если он действительно не понял, как сильно оскорбил ее, она сможет ему это объяснить.

— Я не хочу снова об этом говорить, — пробормотала София.

— Я не собирался об этом говорить.

— Тогда почему же ты сюда приехал? Я ведь уже сказала, что сама могу о себе позаботиться. Сначала ты хотел, чтобы я наплевала на своих друзей и думала только о себе. Потом ты захотел, чтобы я сбежала от мужа и жила где-то скрываясь. Спасибо за то, что избавил меня от этого ужасного викария, но повторяю в последний раз: я не хочу быть твоей любовницей, Адам. Я хочу остаться… самой собой.

— Я знаю это, — кивнул герцог.

— Тогда почему ты меня об этом просил?

Адам нахмурился и тихо проговорил:

— Потому что тогда я не видел другого способа удержать тебя в своей жизни. И я сам не знал, чего, собственно, хотел. Я вел себя глупо, неправильно и эгоистично. Прости меня, София.

— Я принимаю твои извинения. — По щеке девушки скатилась слезинка, но она ее не заметила. — Я бы хотела, чтобы все закончилось по-другому. А теперь мне нужно упаковать свои вещи. Ведь я могу вернуться в Лондон вместе с Хейбери. Всего доброго, Адам. — Поднявшись на ноги, София отвернулась от герцога.

— Мне нужно жениться, София, и ты знаешь об этом.

— Конечно, знаю. И я желаю тебе самого наилучшего, Адам. Но, пожалуйста, не приходи ко мне снова. Не приходи в «Тантал». Я не… я не хочу тебя больше видеть.

— Дай мне еще одну минуту, София. Пожалуйста…

Пожалуйста? Она даже не помнила, слышала ли когда-нибудь от него это слово. Но что он мог ей сейчас сказать?

Медленно повернувшись лицом к Адаму, девушка со вздохом проговорила:

— Адам, это же не детская сказка со счастливым концом. У нас был прекрасный праздник, а теперь все кончено.

— София, выслушай меня.

— Не заставляй меня кричать и бросаться вещами, Адам, — прошептала она. — И не заставляй тебя ненавидеть.

Герцог молчал. Было очевидно, что он сильно нервничал. И, казалось, не решался заговорить. «А ведь я впервые вижу его таким…» — промелькнуло у девушки.