— Она объяснила достаточно для человека, не терявшего память. То, что я скрыл этот факт, было моим выбором, и отвечать за последствия тоже мне. У меня нет причин злиться.

Кастиан покачал головой.

— Не уверен, что на твоем месте я был бы так же великодушен.

Я пожал плечами. За свой выбор каждый человек отвечает сам. Я не собирался винить кого бы то ни было за то, что предпочел скрытность и молчание. Так же, как я не собирался брать на себя ответственность или вину за выбор других людей.

За пределами башни сверчки вновь запели в полную силу. Несмотря на слова Кастиана, мне было сложно поверить, что я единственный, кто их слышал. Интересно, почему мне чудился именно их стрекот? А не птичье пение, например? Может потому, что пение сверчков мне нравилось больше птичьего? Успокаивало? И мой разум лучше меня знал, что мне нужно?

Кастиан, к счастью, не стал спорить с моим желанием побыть в одиночестве и вскоре у башни остался только я. В нескольких десятках шагов виднелись темные силуэты деревьев. Можно было подойти к ним, сесть на траву, прислониться к одному из стволов и позволить себе расслабиться, а своему телу восстановиться.

Хотелось думать о чем-то приятном, но вместо того в памяти вдруг всплыл подслушанный сегодня разговор заговорщиков. Я ведь именно о нем собирался рассказать аль-Ифрит, когда Хеймес, как теперь я понимал, задействовал ментальную магию. Ну что ж, тогда расскажу завтра…

Сверчки затихли так внезапно, что я вздрогнул. А в следующее мгновение меня повело. Мир вокруг закружился, земля подо мной закачалась — но все быстро прекратилось и стало почти как было. Почти, потому что в меня хлынули все те воспоминания, которые я заставил себя забыть.

Вот уж и правда, «нечего скрывать»…

Я несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь прийти в себя. Нет, в следующий раз я поставлю другое условие для возвращения воспоминаний. Не только и не столько время, сколько место. Например, свои покои и полное одиночество.

К счастью, восстановление после возвращения памяти оказалось быстрым. Меньше чем через минуту я поднялся и понял, что чувствую себя отлично. Остатки слабости после ментального допроса ушли. Тело подчинялось мне полностью.

Я поднял глаза на башню — в окне на седьмом этаже горел свет, а створки так и остались приоткрыты. Хеймес и Амана явно все еще там. Хотел бы я знать, о чем они говорят…

Я посмотрел на башню еще раз, на ее стены, сложенные из крупных необработанных камней, со множеством выступов и выемок. Огляделся по сторонам — никого. Поднял голову наверх — луна давно зашла и звезд за облачным пологом не было видно. Никто в такой темноте ничего не заметит.

Найти выступ, зацепиться, подтянуться. Переставить ноги. Подтянуться выше. Следующий камень. И следующий.

Светлое пятно окна постепенно приближалось. И вот я уже замер — под ним и чуть сбоку.

Защита от подслушивания должна была продолжать действовать, распространившись теперь и на меня, как на того, кто находится вне ее «элементов». Но подобная защита сегодня уже не сработала на мне — тогда, когда я подслушал заговорщиков. Возможно, не сработает и сейчас?

Тишина. И — шелест бумаг. А потом — голос…

Голос!

Значит, я оказался прав и по какой-то причине магия, защищающая от прослушивания, на меня не действовала. Уже дважды. Даже нет, возможно, уже трижды… Там, в той безымянной деревне, когда я слушал разговор Виньяна с офицером, действительно ли Виньян был неосторожен, открыто говоря о планируемом преступлении? Или же он использовал подобные, бесполезные против меня, амулеты?

— Значит, император уже прислал запрос? Быстро он, — сказала Амана.

— Запрос неофициальный, так что уезжать тебе не нужно, — отозвался Хеймес. — А официальный он сможет прислать не раньше, чем добьется согласия двух третей Совета. Время до конца лета у нас есть. Пока не начались интересные времена, отдыхай.

Тихий смешок Аманы.

— Как будто интересные времена когда-то заканчивались! Как и интересные люди… Знаешь, Мес, я все не могу перестать думать о том, кем на самом деле является Рейн…

— Узнаем, — пообещал Хеймес. — Кланов хоть и много, но не бесконечное количество. Завтра дам задание архивистам, а как только найдем подходящие описания, отправлю ищеек уже на место.

— А тебе не приходило в голову… — тон Аманы изменился и прозвучал сейчас непривычно неуверенно. — Конечно, такая сильная демоническая скверна мою идею, кажется, и вовсе опровергает… Но с того момента, как он упомянул про потерю памяти, я не могу не думать об этом… Он подходит по возрасту, по внешности, даже по характеру… Что если Рейн на самом деле — Кентон Энхард?