же православную традицию, то, как по мне, что в раю, что в аду, плевать, что именно положили тебе на могилу. В первом случае тебе и так хорошо, а во втором вилы тупее не станут.

Но, естественно, высказывать подобные мысли вслух я не спешил. Зачем на ровном месте ссориться с мамой, когда можно этого не делать. Так что я изображал послушного сына, не хулиганил и вообще далеко не отходил. Тем более что смотреть на кладбище особо было не на что. Это тебе не Ваганьковское или Новодевичье, где похоронены известные люди. Кстати, интересно, здесь они существуют? По идее, должны. Точка бифуркации миров располагалась гораздо позднее их образования на временной шкале. Но, даже если нет, мне плевать. Я туда не собирался ни в качестве гостя, ни тем более на постоянное жительство.

Поинтереснее стало, когда мы свернули на воинскую аллею. Понять это было несложно. Памятники обязательно с красными звёздами, люди на фотографиях в форме. Тут уже встречались целые мемориалы, а не просто гранитные плиты с надписями. Конечно, до творчества братков из девяностых моего прошлого мира им было далеко, но я бы сказал, что отличались они в хорошую сторону. Если там в основном ощущался испанский стыд за чужое дурновкусие, то здесь чувствовалась торжественность и уважение к людям, отдавшим жизнь за свою страну. Даже я проникся, хоть давно считал себя конченым циником.

Там-то и нашлась могила Калинина Павла Дмитриевича. На гранитном памятнике, представлявшем собой плиту с изображением покойного, которого огибал истребитель с красными звёздами на крыльях, а рядом с надписью примостилось изображение звезды Героя Советского Союза. Я даже мысленно присвистнул. Папаня-то у меня реально героический. Но на матери мог бы и жениться перед командировкой. Ну да ладно. Зато стало интересно, а там, дома, у него тоже была награда, или это здесь так сложилось? Что миры в деталях могут кардинально отличаться, я уже прекрасно понял.

Как это всегда случается у женщин, мама начала реветь в ту же секунду, как увидела фото. Я помог ей пройти за ограду к могиле, а сам тактично отошёл, оставив одну. Пусть это кому-то показалось бы циничным, но я почти ничего не ощущал, глядя на могилу. Там лежал совершенно незнакомый мне мужчина, о котором я ничего не знал, зато его морду видел каждый день в зеркале. Слишком похож я на папаню оказался. И на этом все его достоинства начинались и заканчивались. Уважать просто за моё рождение? Ну не знаю, не уверен. Вот за звезду героя я его уважал. А всё остальное у молодёжи обычно случается само собой. Мне ли не знать, сам молодым был… и есть. Правда, сейчас я гораздо внимательнее отношусь к этим вещам, иначе кто знает, чем обернулась бы моя шалость с соседкой на днях.

— Сёмушка, иди поздоровайся с папой, — наконец оторвалась от могилы мама и повернулась ко мне, вытирая слёзы. — Иди сюда, сыночек.

Спорить я не стал, правда, и общаться с покойником тоже. Подошёл, постоял молча, послушал истории матери. Её серьёзно трясло, но оно и понятно, пятнадцать лет не могла сюда прийти. Мне захотелось всё же найти родню по отцу, но не для знакомства, а чтобы в рожу плюнуть. Это каким надо быть уродом, чтобы запугать одинокую девушку. Я с трудом сдержал себя в руках, сжав кулаки и скрипнув зубами. И дал себе слово, что, когда поднимусь по социальной лестнице и буду иметь возможность, обязательно сделаю это. Мстить не буду, вот ещё, мараться, но в глаза посмотрю.

— Мам, давай домой собираться, — я глянул на экран телефона и понял, что мы находимся здесь больше часа. — Не последний раз приходим. Будем теперь регулярно навещать.

— А? — она поначалу не поняла, о чём это я, но потом быстро закивала. — Да, да, конечно. Сейчас идём. Дай мне минуту.

Я снова не стал мешать, выйдя за оградку на аллею. Народу на кладбище было немного, и мне даже понравилась атмосфера спокойствия и умиротворения, но, естественно, приходить сюда ради этого я не собирался. Но раз выдалась оказия, чего бы не расслабиться. И когда мама наконец закончила прощаться, можно было сказать, что я любил весь мир. Жаль только, долго это состояние не продлилось. Едва мы отошли на несколько метров, как кто-то грубо схватил меня за плечо, разворачивая к себе.

— Вы кто такие и что делакх-х… — молодой парень в форме курсанта согнулся пополам, с трудом проталкивая в себя воздух после резкого удара по шее, ибо нельзя на людей так кидаться.

— Ваня! — к нам тут же подскочила девица моих лет, со значком Юниора на груди, и встала в боевую стойку. — Что вам надо?!

— Ты не охренела в атаке?! — я нахмурился и сжал кулаки. — Этот урод на нас первый напал!

— Мы видели, как вы по могилам шаритесь! — девица не собиралась отступать. — Я сейчас вас в милицию сдам! Воры!

— На хрен пошла с такими заявками, — весьма конкретно указал я ей направление движения. — Хочешь вызвать ментов — зови! Но учти, тогда я тебя за клевету саму посажу!

— Слышь, ублюдок! — наконец отдышался и выпрямился парень, и я заметил у него на груди среди прочих значков звезду Первого разряда. — Я тебе за сестру сейчас морду вскрою!

— Тебе мало было?! — я противно усмехнулся и поманил его пальцем. — Ну, иди сюда, повторю. Думаешь, если Разрядник, на тебя управы не найдётся? Да я таких сосунков на завтрак жру!

— Ах ты, тварь! — кинулся было на меня курсант, но сцепиться мы не успели, потому что его осадил командирский голос, раздавшийся позади.

— Отставить! — к нам подошёл мужик лет сорока в военной форме с большим количеством наград и погонами генерала-полковника. — Смирно! Иван! Вера! Вы что здесь устроили?!

— Деда, они… — начала было девушка, но генерал мигом оборвал её.

— Молчать! — он ещё сильнее нахмурился. — Иван! Доложить по существу!

— Так точно! — курсант замер, вытянувшись в струну. — На подходе к месту захоронения Павла Дмитриевича мы заметили, как из-за ограды вышли двое подозрительных лиц. Я попытался задержать их до выяснения, но был внезапно атакован ударом в горло. После этого подозреваемый принялся оскорблять Веру, угрожая расправой. При этом вёл себя крайне вызывающе, а также являлся незарегистрированным энергетом.