лицом политика – вежливым, но пустым. Такого выражения Лумивеста не видела с тех самых пор, как они уехали из Листуреля. Ей стало жутко.

– Оставайся у себя, – предложил Варис. – Мало ли что там случилось.

– Нет, если можно, я пойду с тобой.

По центральной лестнице они спустились на первый этаж и вошли в небольшую комнату, где едко пахло химикатами, раскаленным металлом и наэлектризованным воздухом.

Юноша с ярко-зелеными глазами, очевидно тот самый Яшмень, сидел за большим столом, среди каких-то механических устройств и бумаг. Правой рукой он двигал пару рычагов на шарнирах.

– Я только что подтвердил, что готов к приему, милорд. Сейчас передадут.

– Через Левады?

– Нет, через Тиндейл, милорд.

Дани вкатила инвалидное кресло Странжа.

– Добрый вечер, Варис, – сказал Странж.

– Может, и добрый, – не оборачиваясь, ответил Варис. – Передают через Тиндейл.

– И что это означает? – спросила Лумивеста.

Странж поманил ее к себе, и они отошли подальше от стола.

– Магнограммы из столицы обычно проходят через две железнопутейные трансляционные подстанции, прежде чем попасть на крупную подстанцию в Скибских Левадах, откуда сообщения пересылают нам, – негромко объяснил он. – Тиндейлскую подстанцию со столицей связывает один-единственный передаточный пункт. Ее пропускная способность гораздо ниже, поэтому время передачи дольше, но сама связь безопаснее, поскольку уменьшает возможность перехвата и копирования.

– Понятно.

Яшмень в последний раз дернул рычаг и схватил блокнот с карандашом. В стеклянном кубе на столе запрыгали металлические иглы.

Приемное устройство магнографа представляет собой две длинные иглы, установленные на центральных подшипниках. Под действием электрического тока магниты отклоняют каждую иглу вправо или влево, чтобы те заняли определенное положение, соответствующее той или иной букве. Опытный оператор считывает свыше сотни букв за миниму, хотя во избежание ошибок стандартная скорость считывания устанавливается вдвое ниже.

Пока шла передача, Лумивеста оглядела магнографную – здесь, как и на любой другой приемной станции, повсюду висели таблицы с указанием степеней обмотки катушек, электрического напряжения и прочих данных, необходимых для стабильной работы устройств. Как и ожидалось, в рамке под стеклом висело стихотворение Шордрейка – его вкладывали даже в коробки с детскими игрушечными магнографами. Лумивеста с детства помнила стихотворение наизусть – она выучила его от оператора в отцовской магнографной.

Слушай, как иголки

Тоненько звенят:

Тетя едет в гости,

Болен папин брат.

Искорки мерцают,

Мчат по проводам

Весть большого мира

Малым городам.

Кое-что секретно,

Кое-что для всех.

Кое-кто скончался,

Кто-то вызвал смех.

Получай посланья

В день и час любой —

Что иголки принесли,

Заберут с собой.

Вести о младенце,

Весть о грабеже,

Свадебные песни,

Песни на меже.

Вестник не виновен,

Правда такова:

Иглы-спицы вяжут

Жизни кружева.

Варис неотрывно следил за иглами. Лумивеста даже решила, что он умеет считывать буквы прямо с аппарата.

Наконец иглы замерли. Яшмень снова дернул рычаг, подтверждая прием сообщения, и вручил исписанный бланк магнограммы Варису.

– Ответ будет, милорд?

– Нет, спасибо, Яшмень. Я этим займусь.

– Разумеется, милорд.

Варис повернулся и вышел из комнаты, не замечая никого и ничего, кроме магнограммы в руках. Лумивеста последовала за ним. Дани выкатила кресло Странжа из магнограммной.

В коридоре Странж спросил:

– Что там?

Варис протянул ему листок.

«ИЗВОР БОЛЕН. ПРОСИТ СООБЩИТЬ КОРОНУ КРАСНОЙ ГОРЫ ОБ ОТМЕНЕ ВСТРЕЧИ. БОЛЕЗНЬ НЕСЕРЬЕЗНАЯ, ОЖИДАЕТСЯ ПОЛНОЕ ВЫЗДОРОВЛЕНИЕ.

СВЕЖTA

КОНЕЦ СООБЩЕНИЯ»

– Свежта – это кто?

– Личный врач Извора. Превосходный специалист, редко ошибается.

– Кодовое слово «красный»?

– Похоже, у тебя есть опыт, – рассеянно сказал Варис. – Ну да, в ваших краях полным-полно бандитов. И их друзей. Извините, я вас покину. – Он направился к лестнице.

Лумивеста отвернулась. Странж погрузился в задумчивость. Дани вопросительно посмотрела на него. Никто не шевелился.

– Лумивеста, объясните Дани, пожалуйста, – попросил Странж.

– Иногда необходимо зашифровать сообщение, на случай если оно попадет в чужие руки. Для этого пользуются кодовыми словами. Например, в данном случае «красный» скорее всего обозначает, что ситуация гораздо хуже. Или вообще смысл послания прямо противоположный.

– То есть врач Извора считает, что пациент при смерти, – сказала Дани.

Лумивеста кивнула.

– И вам удалось так легко разгадать шифр?

– Нет-нет, с шифром все в порядке, – сказал Странж. – Она просто считала реакцию Вариса.

– Вы мне льстите, милорд Странж.

– Вряд ли. Как вы думаете, что теперь предпримет Варис?

– Уедет в столицу. Немедленно. Любыми путями.

– Вот видите, я вам вовсе не льщу.

Варис уже поднял руку, чтобы постучать к Агате, но замер. Голова словно бы горела, лихорадочное биение пульса чувствовалось даже в кончиках пальцев. К Агате нельзя приходить в таком состоянии, но сейчас без ее помощи не обойтись.

Невидимые пальцы ласково коснулись головы, погасили пламя, и Варис мысленно услышал голос Агаты: «Все и всегда хотят от чародеев чего-то, а вот насущная необходимость в них очень редка. То, что чародей нужен именно тебе, – из ряда вон выходящий случай».

– Агата… Извору очень… – Варис приложил ладонь к виску.

«Постарайся не разрыдаться. Я сейчас уберу руку».

Он кивнул, и ласковое прикосновение исчезло.

– Мне нужно… мне нужен далезор.

«Тогда входи, поможешь мне найти халат».

Варис вошел. Агата придвинула стул к высокому зеркалу. На ней была льняная пижамная сорочка, едва скрывавшая загорелые бедра.

– Поищи халат, пожалуйста, я его где-то сбросила.

Халат обнаружился за креслом в гостиной.

– Тебе тапочки нужны?

– Нет, лучше без них. Земля и Воздух. Садись.

Он уселся перед зеркалом. Агата встала позади, за спинку стула.

– Для кого сообщение?

– Для Свежты, личного врача Извора. Скорее всего, она в госпитале Привратного парка, но я не уверен. Хотя наверняка она в столице.

– Да, конечно. Она вряд ли оставила бы Извора одного.

Варис кивнул.

– Ситуация очень серьезная.

– СВЕЖ-та. ЛИС-ту-рель. ДОК-тор. ГОС-пи-таль. Отлично.

– Гм, я никогда прежде не думал о том, какие неудобства доставляют неритмичные имена, – сказал Варис. – Похоже, ферангардцам в этом отношении повезло больше всех: ТЕ-фар Ди-АН-те, ОР-ик А-ДОР-ни…

– Варис!

– Ох, извини.

– Смотри в зеркало. Не отворачивайся.

– Знаю.

– Ты слишком озабочен другими делами. Я не смогу сотворить тебе новые глаза меньше, чем дня за три.

– Ладно.

Агата села на пол за стулом и начала говорить тихо и размеренно. Воздух словно бы сгустился. Свет ламп потускнел. Отражение в зеркале дрогнуло, как будто расплылось, а потом лампы засияли снова.

– В госпитале ее нет, – сказала Агата. – Где еще проверить?

– Дай-ка подумать… А,