Тайваню в целях самообороны. Сюда входила и продажа истребителей F-16, которые значительно повышали обороноспособность Тайваня. На самом деле Тайвань был далек от того, чтобы вести себя воинственно. Совсем наоборот. Дэн Куэйл сказал мне в октябре, что Тайвань резко сократил свои вооруженные силы, более чем наполовину за последние годы, что показалось мне огромной ошибкой.

Помпео на время спрятал под сукно уведомление Конгресса о продаже F-16, обеспокоенный тем, что в дополнение к общему недовольству, которое вызывали все продажи Трампа на Тайвань, на этот раз он может вообще отменить сделку. Учитывая наши деликатные обстоятельства с военной помощью Украине, это не было фантастикой. Мы разработали стратегию убеждения Трампа и пригласили Мика Малвани, бывшего конгрессмена из Южной Каролины, штата с крупными производственными мощностями «Боинг». 13 августа во время телефонной конференции с Трампом во второй половине дня в Бедминстере мы объяснили какой огромный политический ущерб мы понесем, если продажа не состоится. Не было никаких субсидий США или помощи иностранцев — Тайвань платил живыми деньгами, общая цена продажи истребителей составила 8 миллиардов долларов, да вдобавок создавалось множество рабочих мест в Южной Каролине. Мы также сказали, что лучше двигаться вперед сейчас, пока в Гонконге не произошло чего-то драматического. Трамп спросил:

— Вы когда-нибудь задумывались о том, чтобы не продавать их?

Конечно же, нет. И помыслить такого не могли. Трамп задумался и наконец сказал:

— Хорошо, но сделайте это тихо. Джон, вы же не собираетесь произносить речь об этом, не так ли?

Об этом я на самом деле тоже не думал. Но, наверное, должен был.

После того, как я покинул Белый дом, когда Трамп отвернулся от курдов в Сирии, появились предположения о том, кого он может кинуть следующим. Тайвань был на одной из верхних строчек этогог списка и, вероятно, останется там до тех пор, пока Трамп останется президентом. Нерадостная перспектива.

* * *

Гром снова грянул из Китая в начале 2020 года — в виде пандемии коронавируса. Хотя эпидемиологи (не говоря уже об экспертах по биологическому оружию) будут изучать эту катастрофу еще долго в будущем, на всем этом лежит печать авторитарного правительства Китая и систем социального контроля. Нет никаких сомнений в том, что Китай задерживал, скрывал, фабриковал и искажал информацию о происхождении, сроках, распространении и масштабах заболевания, подавлял инакомыслие со стороны врачей и других, препятствовал внешним усилиям Всемирной организации здравоохранения и других организаций по получению точной информации и участвовал в активных кампаниях по дезинформации, фактически пытаясь доказать, что вирус (SARS-CoV-2) и сама болезнь (COVID-19) возникли не в Китае. По иронии судьбы, некоторые из худших последствий сокрытия информации Китаем обрушились на его ближайших союзников. Иран, например, выглядел как одна из наиболее пострадавших стран, на спутниковых фотографиях видны раскопки могильных ям для предполагаемых жертв COVID-19.

Поскольку 2020 год был годом президентских выборов, было неизбежно, что выступление Трампа в этой глобальной чрезвычайной ситуации в области здравоохранения станет проблемой кампании, что и произошло почти сразу. Было много поводов для критики — так в самом начале администрация Трампа неустанно утверждала, что болезнь “сдерживается” и не будет иметь практически никакого экономического эффекта. Ларри Кудлоу, председатель Национального экономического совета, сказал 25 февраля:

— Мы сдержали это. Я не скажу, что [вирус] заперт герметично, но он довольно близок к герметичности.

Реакция рынка на такого рода утверждения была явно негативной, что, возможно, наконец-то заставило Белый дом осознать серьезность проблемы. И очевидно, что в дополнение к гуманитарным последствиям, экономические и деловые последствия, безусловно, продолжат сказываться на ноябрьских выборах и за их пределами. Однако рефлекторная попытка Трампа отговориться от чего бы то ни было, даже от кризиса общественного здравоохранения, только подрывает доверие к нему и к нации, а его заявления больше похожи на политический контроль ущерба, чем на ответственные рекомендации в области общественного здравоохранения. Одним из особенно вопиющих примеров было сообщение в новостях о том, что администрация пыталась засекретить определенную информацию общественного здравоохранения, касающуюся Соединенных Штатов, под надуманным предлогом, что в этом замешан Китай. Конечно, Китай был вовлечен — но это является поводом для широкого распространения информации, а не ее ограничения. Трамп неохотно делал это на протяжении всего кризиса, опасаясь негативно повлиять на неуловимую окончательную торговую сделку с Китаем или задеть такую ранимую душу Си Цзиньпина.

Другие критические аргументы против администрации, однако, были несерьезными. Одна из таких жалоб касалась аспекта общей оптимизации кадрового состава СНБ, которую я проводил в первые месяцы работы в Белом доме. Чтобы уменьшить дублирование и пересечение полномочий, а также повысить координацию и эффективность, было разумно с точки зрения управления передать обязанности Управления, занимающегося глобальным здравоохранением и биологической защитой, существующему Управлению, занимающемуся оружием массового уничтожения (биологическим, химическим и ядерным). Характеристики атак биологического оружия и пандемии могут иметь много общего, и экспертизы в областях медицины и общественного здравоохранения, необходимы для борьбы с обеими угрозами и потому идут рука об руку. Таким образом, объединение двух Управлений максимально расширило возможности для более эффективной совместной работы, а также повысило приоритет биологической безопасности, структурно признав, что угроза может исходить с любого из двух направлений — природного или антропогенного. Большинство сотрудников, работавших в прежнем Управлении глобального здравоохранения, просто перешли в объединенное Управление и продолжали делать именно то, что они делали раньше. Один человек перешел в Управление международных организаций и продолжил там работать над вопросами здравоохранения в системе ООН и других органах. Как и во всех Управлениях СНБ, большинство сотрудников приходят из других департаментов и агентств и после одно- или двухлетней работы в СНБ возвращаются на свои базы. Этот процесс продолжался. Тим Моррисон, старший директор, которого я привлек для решения этих вопросов, и его преемник Энтони Руджиеро успешно удерживали глобальное здравоохранение в центре внимания.

Я лично ясно дал понять, что глобальное здравоохранение остается главным приоритетом, и что роль СНБ остается неизменной. То, что критика реорганизации исходила от выпускников администрации Обамы, которые изначально создали отдельное Управление глобального здравоохранения, сигнализировало об их политическом базисе. Штатное расписание Обамы отражало мнение о том, что Белый дом должен быть вовлечен в мельчайшие оперативные детали, что противоречило модели Скоукрофта о неработоспособном СНБ, а также философии управления, согласно которой надлежащее делегирование полномочий было гораздо более эффективным способом управления программами и политикой, чем постоянное второстепенное гадание с высоты.

Реорганизованные Управления сработали на отлично, как я и ожидал. С точки зрения реального мира, возобновившиеся вспышки Эболы в восточной части Конго и близлежащих районах в 2018-19 годах