были обработаны с большим мастерством в рамках межведомственного процесса. Помимо постоянного мониторинга, мои личные вмешательства ограничивались тем, что помогали обеспечивать надлежащую безопасность и защиту для экспертов Центров по контролю и профилактике заболеваний при доступе в пострадавшие регионы Конго. Когда административно-бюджетный отдел выдвинул возражения против отправки команд, Трамп велел предоставить все необходимые средства, чтобы не допустить распространения Эболы в США. Кроме того, Управление курировало создание полностью пересмотренной национальной стратегии биологической безопасности в 2018 году, а также принял два важных президентских решения, одно (в соответствии с новой стратегией) о поддержке биологической безопасности в сентябре 2018 года, и одна — о модернизации вакцин против гриппа в сентябре 2019 года. Эти и другие менее заметные достижения являются отличительной чертой эффективно функционирующего межведомственного процесса.

Идея о том, что незначительная бюрократическая реструктуризация могла что-то изменить во времена Трампа, отражала, насколько бюрократическое надувательство невосприимчиво к реальности. В лучшем случае внутренняя структура СНБ была не более чем трепетом крыльев бабочки в цунами хаоса Трампа. Несмотря на это, и несмотря на безразличие на вершине Белого дома, осведомленные сотрудники СНБ выполнили свой долг во время пандемии коронавируса. «Нью-Йорк Таймс» писала в историческом обзоре в середине апреля:

Офис Совета национальной безопасности, ответственный за отслеживание пандемий, в начале января получил разведданные, в которых предсказывалось распространение вируса в Соединенных Штатах, и в течение нескольких недель рассматривал такие варианты, как не пускать американцев домой с работы и закрыть города размером с Чикаго. Г-н Трамп будет избегать таких шагов до марта.

Таким образом, реагируя на коронавирус, команда биологической безопасности СНБ функционировала именно так, как и предполагалось. Но стул за президентским столом «Резолют» был пуст.

И, по сути, после подсчета всех человеческих и экономических потерь, связанных с коронавирусом, напрашиваются два пугающих вывода.

Во-первых, мы должны сделать все возможное, чтобы гарантировать, что Китаю и его современной кампании по дезинформации о происхождении вируса не удастся доказать, что техника Большой Лжи жива и здорова в двадцать первом веке. Мы должны рассказать правду о поведении Китая, чего Трампу ужасно не хотелось — иначе мы будем страдать от последствий и рисков в будущем.

Во-вторых, на протяжении десятилетий биологическое и химическое оружие воспринималось как “ядерное оружие для бедных”, но учитывая его наличие у Северной Кореи, Ирана и других им подобных по всему миру, мы должны относиться к этим двум другим видам оружия массового уничтожения с той же бдительностью, с которой мы сейчас относились к оружию ядерному. Именно этого я добивался, объединив Управление биологической безопасности с Управлением ОМУ. Реорганизация не понижала, а наоборот пыталась повысить значимость биологических угроз национальной безопасности США.

Глава 8

Конец идиллии

Если вас попросят назвать место, которое поставит под угрозу сам институт президентства в США, последнее, что вам придет в голову — это Украина. Как учит нас закон Мэрфи, именно это и случилось. Бомба взорвалось в 2019 году, буквально через несколько дней после моей отставки. Да, я покинул корабль как нельзя более вовремя. Я не только был участником и свидетелем большей части разгрома, когда он разворачивался, но и, как оказалось, был втянут — хорошо это или плохо — в четвертую во всей американской истории серьезную попытку вынести импичмент президенту. На протяжении всего моего пребывания в Западном крыле Трамп хотел делать то, что ему вздумается, основываясь на своих обширных (нет) знаниях и на своих обширных (о, да!) личных интересах. И на Украине он наконец-то проявил себя во всей красе.

Украина находится под сильным политическим и экономическим давлением России. В 2014 году Москва организовала присоединение Крыма. Российские войска оставались развернутыми по всему региону Донбасса на востоке Украины, поддерживая и фактически направляя туда сепаратистские силы. Этот крупный российско-американский спор доказывает, что неспособность принять меры ранее для вступления Украины в НАТО сделала эту большую, критически важную страну уязвимой перед усилиями Путина по восстановлению российской гегемонии на пространстве бывшего Советского Союза. На саммите НАТО в Бухаресте в апреле 2008 года администрация Буша-младшего попыталась направить Грузию и Украину на путь членства в НАТО, чему воспротивились европейцы, особенно Германия и Франция. Трагические последствия стали очевидны в августе того года, когда российские войска вторглись в Грузию, фактически поставив две провинции под контроль Москвы, который остается таковым и по сей день. Страдания Украины начались позже, но картина была той же самой. Последовали западные санкции, но Россия не изменила свое воинственное поведение и во время правления Обамы, почувствовав слабость, которую Обама демонстрировал всему миру.

Трамп унаследовал это фиаско, но в первые два года своего пребывания у власти он уделял ему очень мало внимания, по крайней мере официально. В 2017 году Тиллерсон назначил моего знакомого Курта Волкера, бывшего дипломата, Специальным представителем на переговорах по Украине. Моя первая встреча с Волкером в этом качестве состоялась 10 мая 2018 года, когда он описал свою роль и приоритеты. Тогда он выступал за “политику непризнания” Крыма частью России и ее военного присутствия на Донбассе вдоль их границы. На протяжении всего оставшегося срока моего пребывания в Белом доме Волкер был моим постоянным посетителем, держа меня в курсе своих усилий. Я нашел его профессиональным и полезным, когда общался со своими европейскими коллегами по Украине и связанным с ней вопросам.

Впервые я всерьез соприкоснулся с украинским вопросом в администрации Трампа в 2018 году. Я прилетел в Киев, чтобы отпраздновать 24 августа годовщину провозглашения независимости Украины от Советского Союза в 1991 году. Джим Мэттис присутствовал на этой церемонии в 2017 году, чувствуя, как и я, важность демонстрации решимости США в поддержку сохранения независимости и жизнеспособности Украины. Учитывая присоединение Крыма к России, а также российскую помощь оппозиционным силам на востоке Украины, это беспокойство было далеко не гипотетическим.

Я прилетел из Женевы накануне вечером, после встреч по американо-российским вопросам с Николаем Патрушевым, моим российским коллегой, где я с радостью сообщил им, что лечу из Швейцарии в Украину на торжества. Русские заулыбались. Украина была одним из последних вопросов в повестке дня с Патрушевым, и у нас едва хватило на нее времени, прежде чем мы оба покинули представительство США в аэропорту Женевы. Реальной дискуссии не вышло, но, тем не менее, следовало подчеркнуть, насколько сильно мы относимся к Украине, и я сказал:

— Я включаю в это все, что мы говорили раньше, и мы по-прежнему это имеем в виду!

Патрушев только дежурно улыбнулся.

24 августа я начал