Рычащая, косматая безумная тварь.

Носколько вней было жизни, сколько энергии!

Вжелудке заурчало.

Япредставил, как впиваюсь пальцами вбока оборотня, разрушаю его матрицу ивытягиваю её, вбирая всебя.

Магическая струна вгруди неистово звенела, заглушая даже стук сердца. Глаза заволокло кровавой пеленой. Пальцы скрючились, они были готовы хватать иразрывать.

Суставы трещали иныли. Мне казалось, что руки вытягиваются, становятся когтистыми лапами иобрастают шерстью.

Явскинул голову кнебу изакричал. Номесто человеческого крика изглотки вырвался страшный звериный вой.

Вкого тыпревращаешься, Костя⁈

Ещё немного, ещё шаг— итырухнешь втакую бездну голодного безумия, изкоторой тебе невыбраться!

Яплотно сжал веки. Почти насильно распрямил пальцы, заставил ладони расслабиться. Изадышал— медленно, делая паузу после каждого вдоха ивыдоха.

Постепенно напряжение спало, иголод отступил.

Вместо шума крови вушах яуслышал шум ветра влистьях яблонь извонкое журчание ручья.

Яприслушивался кэтим звукам, пока они непоглотили моё внимание целиком. Яслышал, как дрожит каждый отдельный листок, как звенит, разбиваясь, каждая капля воды вручье.

Мягкой волной нахлынули запахи.

Кисловато-сладкий аромат созревающих яблок слёгким оттенком корицы. Густой пряный запах смородинового листа.

Вода вручье пахла свежестью ирыбой, атолстые стебли золотого корня— почему-то розами.

Неоткрывая глаз, япотянулся вниманием всторону дома мастера Казимира. Ирасслышал далёкий стук.

Кто-то стучал взапертые ворота.

Яуслышал шаги Сеньки. Затем далёкие неразборчивые голоса. Тихий гул электрического мотора, неприятный скрежет отъезжающей всторону створки.

Иснова шаги.

Только теперь шагали двое, ишли они комне.

Один изних Сенька— это понятно. Акто второй?

Япринюхался иразличил знакомый запах. Ипочти сразу услышал почтительный Сенькин голос:

—Прошу сюда, ваше благородие!

Чёрт!

Ятряхнул головой, сбрасывая остатки наваждения. Затем вскочил наноги исбежал вниз кручью. Наклонился, распугав стайку форелей— они метнулись встороны, сверкая пятнистыми боками.

Язачерпнул холодную воду иторопливо плеснул себе влицо. Всмотрелся вдрожащее отражение— вроде бы, сглазами всё нормально.

Только волосы мокрые ивзъерошенные, ивид диковатый.

Заспиной хрустнула ветка. Ярасслышал хруст даже обычным слухом.

—Добрый день… Константин!

Яулыбнулся— она так инерешила ещё, как комне обращаться.

Обернулся иувидел баронессу Поклонскую, которая стояла, опираясь рукой оствол яблони.

Налице баронессы нерешительность боролась супрямством.

Изумительное сочетание!

Заспиной Поклонской маячила любопытная физиономия Сеньки.

—Здравствуйте, баронесса!

Ярешил принять еётон.

—Что-то случилось?

—Мне нужно срочно свами поговорить,— сухо ответила Поклонская.

Чуть повернула голову идобавила специально для Сеньки:

—Наедине.

—Почему быинет?

Ярастёр ладонями лицо ипригладил мокрые волосы. Затем выбрался наоткос иостановился напротив баронессы.

Волей-неволей ейпришлось смотреть наменя снизу вверх.

Поклонская хотела что-то сказать, нояопередил её:

—Сёма! Как твои дела соранжереей?

—Всё отлично, Костя!— бодро ответил Сенька,— уже заканчиваю. Аутебя… что-нибудь получилось?

—Кое-что,— уклончиво ответил я.— Нужно больше времени. Пожалуйста, дай нам сМарией Васильевной поговорить.

—Конечно,— ответил Сенька, нопродолжал переминаться сноги наногу.

—Сёма, иди!— чуть настойчивее сказал я.

Сенька вздохнул искрылся вкустах.

Мария Васильевна приоткрыла рот, нояостановил еёдвижением руки. Прислушался— Сенькины шаги, действительно, удалялись всторону дома.

Вот теперь можно ипоговорить.

—Так что случилось?— сулыбкой спросил ябаронессу.

Оставшись вдвоём, она немедленно перешла на«ты».

—Что тынаговорил Вите Захарову?— запальчиво спросила Поклонская.

Обалдеть!

Неужели Захаров непридумал ничего умнее, чем поплакаться баронессе?

—Ачто яему наговорил?— уточнил я.

—Онворвался комне иустроил скандал! Кричал, что я… что ты… что мы…

Красивое лицо баронессы покрылось красными пятнами. Она сдерживалась изпоследних сил.

Горячая девчонка! Заводится спол-оборота.

—Аэто неправда?— улыбнулся я.

—Что неправда?— выкрикнула баронесса.

—То, что мыстобой.

—Что? Тыохренел⁈ Что тытам себе напридумывал?

Еёсерые глаза сверкали, арычала она так, что, того игляди, укусит.

Магическая матрица вмоей груди довольно заурчала. Дрожь пошла потелу, отдаваясь вкаждой клеточке.

Отбаронессы исходила такая мощная волна энергии, что рядом сней ураган показался былёгким ветерком. Наверное, взапале она немогла контролировать свою магию, итеперь еёматрица пульсировала вовсю силу.

—Тыурод!— кричала Поклонская.— Хам! Нищий самодовольный бродяга! Крестьянин! Вресторан онсомной захотел! Яникуда стобой непойду, даже ненадейся! Сиди насвоей ферме иковыряйся внавозе, понял⁈

Моя матрица отозвалась наэтот ураган сумасшедшим голодным воем.

Ясделал шаг кбаронессе исхватил еёзаплечи.

—Что тыделаешь?— закричала она.— Отпусти, сволочь!

Она пыталась вырваться иколотила меня кулаками вгрудь.

Ягрубо притянул еёксебе.

Ногти Марии Васильевны впились вмою спину, раздирая кожу. Она часто итяжело дышала. Явидел, как расширились еёзрачки.

Сделав ещё шаг, яприжал баронессу кдереву ипоцеловал.

Баронесса застонала ибольно стиснула мне шею.

МысМарией лежали натраве, держась заруки, исмотрели внебо.

Ячувствовал себя опустошённым илёгким, словно пушинка одуванчика. Дунь ветер— улечу. Инеизвестно, где приземлюсь.

Обманутые нашей неподвижностью скворцы снова прыгали поветкам старой яблони, слюбопытством поглядывая нанас блестящими чёрными бусинами глаз.

—Мне надо ехать,— сказала Мария.— Давай одеваться.