—Ублюдок! Тывсё разрушил! Всё!

Руки Игоря тряслись. Закушенная губа побелела.

Восхитительная картинка для телевизионщиков. Наэтом материале рейтинг канала взлетит донебес.

Люди обожают смотреть, как торжествует справедливость.

Улыбаясь внацеленную наменя камеру, яподтянул ксебе экземпляр злополучного договора, который всё ещё лежал наего столе.

Рука Игоря дёрнулась, чтобы перехватить бумагу, нояоказался быстрее.

—Покажите это крупным планом. Вот договор, который мой партнёр заключил сфирмой попроизводству белка изнасекомых. Поего замыслу этот белок должен был оказаться всоставе кондитерских изделий, которые выпускают наши пекарни.

Яповернул бумагу так, чтобы оператору было удобнее еёснимать.

—Господин Смирнов, выбыли против этого контракта?— спросил корреспондент.

—Да, ябыл против. Ясчитаю, что лишь настоящая кулинария достойна внимания наших клиентов. Итогда господин Красников решил провернуть сделку замоей спиной, ноэто ему неудалось.

Камера немедленно развернулась всторону Игоря.

—Господин Красников! Это правда, что высобирались добавлять муку изнасекомых впродукцию ваших пекарен? Акак жеправа потребителей?

Золотое перо стреском сломалось впальцах Игоря.

—Уберите камеру!— заорал он.— Вынеимеете права врываться вмой кабинет!

Это была истерика. Последний гвоздь вкрышку гроба.

—Отлично! Снято!

Бородатый оператор скинул камеру сплеча ищёлкнул никелированными замками кофра. Корреспондент протянул мне руку.

—Спасибо, Костя! Как идоговорились, жду тебя втелецентре. Прямой эфир начнётся ровно вдевятнадцать часов. Тысможешь лично прокомментировать отснятый материал.

Япожал его ладонь.

—Довстречи!

Необращая внимания натеперь уже бывшего партнёра, яобвёл взглядом его кабинет. Шикарно устроился Игорёк— офис вбизнес-центре наПетроградке. Мягкие диваны, картины настенах, панорамные окна впол.

Сразу видно— директор солидной компании. Даже кофе ему секретарша варит наспециальной маленькой кухне, которая примыкает кприёмной. Напиток изкофейного аппарата постатусу неподходит.

Нелегко будет партнёру расставаться сэтой роскошью. Даиссекретаршей тоже.

Прямо над письменным столом Игоря висел логотип нашей сети пекарен.

Весёлая печенька. Ислоган: «Пекарни „Ваш кулинар“. Всегда рядом свами!»

Мне нравился этот логотип. Когда-то ясам его придумал.

—Останови их!— прошипел Игорь.— Ещё непоздно! Догони, дай денег изабери материалы. Давай договоримся по-хорошему!

Яулыбнулся печеньке. Азатем перевёл взгляд набывшего партнёра.

—Поздно. Видео уже всети.

—Тыхоть представляешь, сколько придётся заплатить заразрыв договора? Аубытки пекарен?

—Теперь это твои проблемы.

Разговор был закончен. Явзял свою трость и, опираясь нанеё, похромал кдвери.

—Костя,— тоскливым голосом позвал Игорь,— тывбога веришь?

Надо же! Мой партнёр внезапно вспомнил про бога.

Яхмыкнул, ноостанавливаться иотвечать нестал. Чуть повернул голову ибросил через плечо:

—Иди вжопу.

Явышел изстеклянного холла бизнес-центра наулицу. Поёжился насыром апрельском ветру изастегнул лёгкую куртку. Питерская весна небаловала теплом, хотя день выдался солнечный.

Весна вПитере— это холод, слякоть идождь. Номне нравилось весеннее ощущение жизни, молодое исумасшедшее.

Машина Игоря стояла прямо напротив входа— шикарный тёмно-серый «Мерседес»-гибрид. Онстоил больше, чем любая наша пекарня. Нашироких шинах блестели заклёпки шипов.

Япокачал головой. Какое мне теперь дело доИгоря? Его ошибку соспонсорами ятоже рассматривал как возможность. Возможность отойти отбизнеса истать свободным. Буду путешествовать, ижить всвоё удовольствие.

Яповернул напроспект ипохромал всторону Тучкова моста.

Высокие серые сугробы вдоль домов таяли навесеннем солнце. Натротуаре сверкали лужи, вних отражались дома исинее весеннее небо.

Науглу Ораниенбаумской улицы разлилось такое море, что пришлось обходить его попроезжей части. Яоглянулся, чтобы непопасть под автобус, ишагнул стротуара наасфальт.

Навстречу мне шёл слепой. Тёмные очки закрывали половину худого лица. Белая трость часто постукивала поплитам тротуара. Вот трость плюхнула поводе, ислепой беспомощно застыл, нащупывая дорогу.

Чёрт, как это похоже накаждого изнас!

Движения слепого были рваными, неуверенными. Оннапоминал марионетку, которую дёргает заневидимые нитки рука кукловода.

—Погоди!— крикнул яслепому, стараясь перекричать машины.— Сейчас помогу.

Яобошёл лужу ипротянул ему руку.

—Держись!

Калека помогает калеке! Явесело улыбнулся.

Слепой повернулся наголос ишагнул вплотную комне. Внезапно япочувствовал укол вживот итянущую боль. Недоумённо опустил глаза иувидел, как сверкнуло узкое лезвие заточки.

Яхотел отшатнуться, нослепой крепко вцепился врукав моей куртки иударил ещё дважды.

Какого чёрта⁈

Голова закружилась, яникак немог вдохнуть. Колени подогнулись. Слепой придержал меня, иямягко осел прямо влужу.

Лёжа набоку, яприжимал ладони кживоту ивидел, как вовтором ряду остановился белый «Фольксваген». Слепой быстро подошёл кмашине иуселся назаднее сиденье.

Машина тронулась.

Краем глаза яуловил какой-то отблеск влуже. Ещё хватило сил чуть повернуть голову.

Прямо изтолщи воды наменя пристально смотрела жуткая зверюга. Она была похожа накрысу величиной совчарку. Навытянутой морде горели бусины налитых кровью глаз.

Зверюга потянулась комне иоскалила длинные жёлтые зубы.

Солнечный день вглазах расплылся ипомерк.

Сознание вернулось щелчком, авместе сним вернулась боль.

Язастонал, схватился заживот исовсхлипом втянул всебя воздух. Оннестерпимо вонял мочой игнилыми овощами.

Явсё ещё жив?

Яоткрыл глаза иувидел над собой неровный четырёхугольник звёздного неба. Его совсех сторон ограничивали тёмные громады домов. Оконные стёкла поблёскивали влунном свете.

Где я, чёрт побери⁈ Почему сейчас ночь?

Рубашка наживоте пропиталась чем-то липким. Яподнёс ладонь клицу иувидел, что она вся вкрови.