— Ты не мог знать. Мы проживаем всего одну жизнь, и хорошо когда узнаём за неё хотя бы себя.

***

Архаа облепили путников, не часто гости баловали поселение. Дети радостно пищали, взрослые махали длинными тонкими руками, приветствуя и протягивая хаа.

Мараг крутил головой, позабыв о мучивших его кошмарах:

— Я и не знал, что они существуют! Я б не удивился плетённому лесному городку на Архипелаге. Но тут! Среди песка!

— Держись прямо, дорога приведёт тебя к ткачам. Доверяю тебе выбрать отрезы поярче, не с пустыми же гварами возвращаться! Только сначала выбери один, — Карш подмигнул, — дай на несколько «ракушек» больше, чем просят, и подожди немного.

— А что будет? — глаза Марага блестели. — Это испытание? Секрет? Тайный торговый знак?

— Увидишь, — Карш повернул гвара и нырнул под полог тонко сплетенных, как сеть молодых побегов.

Карш знал, что Старейший ждёт его у порога своей плетёной хижины. Так оно и было. Выцветший старик терялся на фоне белых ветвей. Он был похож на сброшенный при линьке покров паука: такой же сухой, полупрозрачный, с длинными конечностями. Старейший сидел на вынырнувшем из земли огромном корне, на котором, как на скамье, уместилось бы с десяток тхару. Осколки Орта пробивались через заросли и золотыми мазками украшали белые просторные одежды старца и палку, на которую старик опирался.

— Цветения хаа, Ар Шаар, — обратился караванщик к Старейшему.

— Легкого песка, сын Маалтаара, — голос старика был певуч и тягуч, второе имя Дхару звучало непривычно. Имя, которое Отец получил тут, под кронами хаа.

Имя и сердце Тук, что сейчас весело на груди Карша. И тайну чёрных лунников. Тайну, что знали не многие, а местные и не торопились ее раскрывать, продолжали поить гостей хаа, предлагать цветастые тряпки и козий сыр. Много лет назад, когда на бутылковые деревья напала скверна и лишь Дхару, случайно заехавший в Шаанарх, принял заказ на особую золу, с другого конца Мэйтару, а привезя ее, взял в оплату всего лишь прозрачный камень Тук, который подобрал в песке у въезда в деревню и счёл добрым знаком. Вот тогда Старейший и открыл секрет этого места чужаку, прежде дав имя на языке архаа.

Старик легонько ткнул палкой в Карша, выдернув из воспоминаний, и постучал по корню слева от себя, приглашая присесть:

— Я рад, что ты заглянул в Шаанарх, и скорблю что в этот раз без Отца.

Карш опустился рядом и оценил чуть заметный, легкий как вуаль, но сложный как плетение листа, узор на посохе старика. То, что раньше он принял за выбеленное дерево, было резной костью.

— Раз ты отправил своего друга к ткачам и пришёл к моей хижине один, в мысли и в разговор вплетены тайны. Я вижу тени на твоём лице и слышу шёпот твоей печали. Накануне меня коснулись песчинки закатного песка. Их было три — чёрная, белая и алая. Выкладывай камни, что принёс, Таар.

Карш повернулся к Старейшему:

— Ар Шаар, я пришёл просить ожерелье из лунников и встречи с искусным резчиком, что нашёл дом в Шаанархе и выточил твой посох.

Старик улыбнулся, ласково глянув на резную палку.

— Это самые легкие камни. Хоть ни они, не ты не есть вся история, но эта часть её мне по душе.

Старик оторвал руку от посоха, запустил в складки одежды и извлёк чёрный глиняный ком. Карш с удивлением принял странный подарок. Кусок высохшей глины был легче чем он ожидал.

— Земля из-под хаа хранит озерный таар — чтобы не налипло всякого.

Карш догадался, что внутри глины запечатан лунник, «озерный камень». Архаа верили, что как на ветвях хаа растут плоды хаатаар, так и корни рождают лунников. Недаром же моллюски налипали на подводные части деревьев. Рассматривая чёрную поверхность глины, тарука заметил выдавленный символ. Лучи расходящиеся в восьми направлениях.

— Что значит этот символ, Ар Шаар? — обратился он к Старейшему.

— Путеводная Звезда. Знак Маалтаара. Несколько оборотов Орта вспять он просил дар для тебя. Говорил, что не сможет забрать лично, что караваны ваши будут идти по разные стороны Тхару. Лишенные души подняли озерный дар, очистили, соткали шнур и испросили маатахаа сберечь его.

Старик сделал паузу.

— Несколько закатов назад я почувствовал как ты пропал с ветвей великого Хаа. Я взял дар, чтобы сломить печать и отпустить обратно в воду, но твой дух появился вновь. И я стал ждать, когда ты придёшь.

Карш молчал. Напоминание о произошедшем вернула тяжёлые мысли.

— Что произошло три оборота Орта назад? — спросил Карш, следя как старик выводит палкой на чёрной земле узоры.

— Маалтаар сделал выбор. Сколько б птица не летала в небе, рано или поздно ей придётся выбрать ветку, на которую сесть.

— Он доверил свой выбор тебе, Ар Шаар? — с надеждой спросил Карш.

— Не успел. Сказал лишь, что Шаанарх лучшее место, чтобы укрыть этот камень.

Посох старика замер и Карш разглядел в переплетении линий пса.

— А резчик? Как мне найти его?

— Он по ту сторону тусклого камня, — неопределенно кивнул в сторону старик, — зарылся в глину, как краб в камни.

Карш поднялся, поблагодарил Старейшего и прежде чем уйти, задал ещё один вопрос.

— Ар Шаар, ты говорил, что лунники вылавливают не имеющие душ. Разве такое возможно, чтобы тхару лишился духа, но сохранил разум и тело?

— Тело не клетка. Оно лишь сосуд. Полный кувшин молчит, треснутый теряет свою цельность, а пустой — гудит тоской. Иногда можно вернуть лишь тело, иногда потерять дух. Только, когда кувшин пуст, он жаждет заполниться и охотнее всего впускает тени, лишь бы они забрали гнетущую пустоту. Тот, кто пришёл с тобой полон Теней. Ты ищешь резчика, но резчик не наполнит кувшин, он может лишь запечатать пустоту, чтобы тени не проникли и не выползли.

О резчике Карш узнал от Ыргыха. Его трубки принесли славу, но так же он мог успокаивать разум и дух отварами. Шаман, как назвали б его в песках Имола. Карш надеялся, что он поможет Марагу избавиться от дурных снов.

Глиняная хижина отшельника, круглая и кособокая, походила на спящего зверя. Цветастое шерстяное одеяло вместо двери, а внутри, за несколькими шагами полумрака, десятки огненных копий льющихся из маленьких круглых отверстий в крыше.

Карш испытал детский трепет, словно попал в лавку чудес. Кругом развешаны поделки и сырье. Любое движение — ветра, птицы, тхару и тишину разрывает глухой перезвон. Не сразу Карш разглядел иссушенную фигурку старика. Покрытый ломанными узорами света и чёрными орнаментами татуировок мастер вырезал из выбеленной кости очередную свою диковинку.

***

Марево было невыносимым, хотя Орт ещё лишь взбирался на свой престол. Карш сделал глоток из фляги и притормозил Золотинку, дождавшись пока гвар Марага не догонит его.