19 декабря 1942 года. Я вернулся в отряд Васильева. Он грозился расстрелять меня. Мы продолжаем движение.

18 декабря 1942 года. Мы добрались до настоящих немцев. Мы задержали двух предателей. Я лично расстрелял одного из них.

20 декабря 1942 года. Немцы обнаружили нас. Наши припасы на исходе. Нас окружили, но нам с боями удалось прорваться.

21 декабря 1942 года. Нас преследуют. Стычки происходят снова и снова. Я убил немецкого офицера и полицая. Забрал у убитого немца золотое кольцо и кое-какие вещи. Мы уничтожили около пятидесяти немцев и казаков…

28 декабря 1942 года. Мы движемся в направлении поселка Черный Рынок.

30 декабря 1942 года. Мы прибыли в Черный Рынок и ожидаем наше начальство из Кизляра».

Описанные события близко соответствуют тому, о чем говорится в немецких источниках. Следует отметить еще один момент: на протяжении проведения всей операции партизаны получали сведения – по всей видимости, по радио – и были хорошо осведомлены о событиях, происходящих на других фронтах (например, на Сталинградском фронте) и даже имели возможность посылать письма родственникам и друзьям в советском тылу. Результативность этой операции была довольно сомнительной. Немцы не могли обнаружить отряды в течение двух недель, а затем, поспешно бросив на поиски все свои немногочисленные силы, сумели отрезать часть партизан и захватить их обоз. Но основной массе партизан удалось ускользнуть. Наиболее ярким результатом этой операции был временный захват партизанами нескольких населенных пунктов – в частности, сел Величаевское и Урожайное, – но они не сумели достичь Буденновска, и это свидетельствует об их неспособности выполнить основную поставленную задачу.

Партизанское движение в Калмыцкую АССР почти полностью было привнесено извне. Его организация была упорядочена лишь в последние месяцы немецкой оккупации, но его вклад в военные операции Красной армии был ничтожным. Кое-каких успехов партизаны добились в качестве «длинной руки» советского режима, уничтожая коллаборационистов и спасая от угона немцами скот. Учитывая уникальные возможности, которые предоставляла эта открытая и плохо защищенная территория, советское командование не воспользовалось сложившейся ситуацией в полной мере, поскольку, как можно предположить, имевшиеся силы партизан использовались лишь на участках, считавшихся наиболее важными. К тому же здесь, как и везде на Северном Кавказе, отсутствие поддержки местного населения было одной из главных помех для успешного ведения партизанской войны.

Подготовительные мероприятия советской стороны на Северном Кавказе, предшествовавшие отступлению Красной армии, были аналогичны мерам, предпринятым в регионах, захваченных немцами в 1941 году. Но в отличие от таких регионов, как Западная Белоруссия или Прибалтийские государства, здесь у советской стороны было вполне достаточно времени для разработки и претворения в жизнь планов создания истребительных подразделений и партизанских отрядов, а также эвакуации на восток людей и оборудования. События на фронтах в первый год войны почти не затронули проведение этой работы. За исключением используемой стратегии (в частности, разработанный заранее план концентрации разбросанных истребительных подразделений в одном месте с последующим превращением их в партизанские группы), организация и управление партизанским движением на Северном Кавказе обнаруживают поразительное неумение (и запаздывание по времени) использовать полученные в других местах уроки.

Кроме того, значительная часть Северного Кавказа получила возможность провести «генеральную репетицию» в конце ноября 1941 года, когда немецкая армия взяла Ростов и стояла на подступах к Кавказу. В то время во многих городах шло лихорадочное создание истребительных подразделений и партизанских групп; создавались тайные склады оружия и продовольствия; организовывались подпольные партийные органы, которым предстояло действовать после прихода немцев. Одновременно с этим проводилась эвакуация заводов и рабочей силы.

Основная советская схема организации и действий оставалась неизменной. Истребительные подразделения, ставшие впоследствии партизанскими отрядами, формировались в большинстве крупных населенных пунктов. Основными видами действий стали разрушения, эвакуация, подготовка к подпольной работе и активизация партизанского движения.

Как уже отмечалось, многие группы уходили в советский тыл или распадались. Можно предположить, что это было вызвано не столько атаками немцев, сколько деморализацией и ухудшением дисциплины в результате: 1) нехватки продовольствия, оружия и боеприпасов; 2) суровой зимы; 3) чувства бесполезности; 4) враждебности местного населения; 5) трений внутри самих отрядов. Важность этих факторов в каждом случае была различной, но в целом по степени влияния они шли именно в указанном порядке.

История соединения Егорова является примером сложившейся у партизан критической ситуации с продовольствием и снабжением. За исключением групп, время от времени совершавших вылазки на оккупированную немцами территорию со своих баз в горах, снабжение почти всех остальных групп, в особенности продовольствием, было очень плохим. Среди прочего в качестве основной причины перехода на сторону немцев именно нехватка продовольствия указывается наиболее часто, ею же были вызваны частые набеги партизан на расположенные в округе деревни. С октября 1942 года по февраль 1943 года суровая зима создавала дополнительные трудности партизанам, в особенности действовавшим высоко в горах. Вполне естественно, что нехватка продовольствия и мороз вызывали болезни и негативно сказывались на выполнении полученных заданий, а это, в свою очередь, способствовало деморализации партизан.

Другая группа факторов имела непосредственное отношение к проводимой немцами политике. В условиях, когда небольшие и малоэффективные партизанские формирования сталкивались с лишениями и практически не рассчитывали на успех, многие члены этих отрядов не могли не обращать внимания на жизнь местного населения и отношение к нему немцев. В этой связи примечательны три явления: 1) отсутствие помощи партизанам со стороны местного населения; 2) удивление, вызванное не столь суровым, как ожидалось, обращением немцев; 3) разрыв с партизанами по соображениям националистического порядка. Как правило, ощущение собственной бесполезности было присуще многим партизанским отрядам, действовавшим на оккупированной немцами территории. Их маломощные вылазки практически не оказывали никакого влияния на военный потенциал немцев; им все больше и больше приходилось бороться за собственное выживание; не удавалось пополнить отряды новобранцами из тех, с кем партизаны вступали в контакт. Перспективы быстрого окончания войны отсутствовали, большинству изолированных партизанских групп ничего не было известно о титанической битве за Сталинград, трудностях со снабжением немецких войск и растянутости линии фронта, в результате чего у немецкого командования уже возникали серьезные проблемы.

Главным образом не столько политические соображения, сколько чувство безразличия способствовало тому, что партизаны переходили на сторону противника. Так, например, одному из посланных в разведку партизан стало известно, что оккупационные власти не расстреливают членов партии. Вскоре этот коммунист поборол свои страхи и сдался немцам. В ряде случаев убедить партизан дезертировать удавалось их друзьям или родственникам среди местного населения.