В общем, пришлось спрятать цилиндры интеллект-кластера в трюм Горина и временно о них забыть. А вот вспомогательные, аварийные вычислители пришлись ко двору. Чистить их от закладок почти не пришлось, так что довольно скоро мы получили неожиданное прибавление в списке предлагаемых к продаже систем. А я пожалел, что демонтируя первый автомат, не озаботился о снятии с него этих самых вычислителей. Ну да что уж теперь.

Правда, при работе с аварийными интеллект-системами пришлось немного пошаманить с программным обеспечением, но результат того стоил. Навигационный, сервисный, артиллерийский и щитовой вычислители, в которые превратились нашими с Горином усилиями аварийные интеллект-системы автомата, добавили в нашу смету почти два миллиона кредов.

А вот гравиорудия отправились на склад для дальнейшей продажи без малейших доработок, в полном сборе. Благо обнаруженные маркеры удалось снять без всяких проблем и замены узлов. Шестнадцать излучателей класса «Олимп», обычно устанавливаемые на линкоры и станционные орудийные батареи, должны принести нам не меньше восьми миллионов. И ещё шесть дадут двигательные системы «Роллс-Ройс», вместе с гравигенераторами. Вот где пришлось покопаться, прежде чем удалось вытащить все закладки, установленные моими бывшими коллегами.

Многочисленные сервис-боты и беспилотники, вычищенные «в ноль», отправились на склад следом за остальным оборудованием, а остов автомата… вытолкнуть его в Пустоту было несложно. Правда, Горину пришлось поработать буксиром-«толкачом», а заодно и гримёром. В результате диспетчеры и операторы СПИБ «Кривого Носа» остались абсолютно уверены, что орудийная платформа «Рада» покинула док станции своим ходом и, неуклюже встав на трек, медленно с натугой разгоняясь, ушла в межсистемный прыжок уже за пределами работы сенсорных полей станции. Ради этого фокуса мне пришлось воспользоваться одним из сгенерированных ранее местных идентов. Но всё получилось как нельзя лучше. Остов автомата закончил свою жизнь в короне здешней звезды, а мы с Горином благополучно вернулись на арендованный для хранения снятого с кораблей оборудования склад. Благо, как и на любой транзитной станции, складские блоки здесь имеют собственные погрузочные шлюзы, чтобы не таскать содержимое через всю базу, а иметь возможность грузить его прямо на корабли.

Чем хороша торговля через инфоры, так это тем, что продавцу совершенно не обязательно встречаться с покупателем. И внешники умеют ценить это достоинство, наверное, как никто другой. Вот и наша торговая операция прошла так же. Вслепую. Заключение станционного арбитра по стендовым испытаниям в обмен на коды доступа к банковской ячейке с оплатой в виде стопки анонимных кредикарт… за вычетом малой доли властей станции. Всё честно, все довольны.

Алекс, правда, был весьма удивлён, когда узнал, что гарантии по сделкам здесь обеспечивают хозяева базы. Пришлось объяснять, что в русском секторе слово станционных властей весит побольше, чем вексель Первого Федерального Банка в центральных мирах.

– Невыгодно им пустотников дурить. Станции живут за счёт транзита, ремонта пустотного оборудования и торговли. И если кто-то из станционных арбитров пойдёт на поводу у какого-нибудь хитрована, решившего наколоть покупателя, то владельцам станции можно паковать вещи, а саму станцию скидывать в корону звезды, – объяснил я. – Репутация.

– И что, иначе не бывает? – удивился Роун.

– Ну почему же… случается. Все мы люди, все мы человеки. И станционный персонал тоже не лишён жадности. Но таких ушлых обычно сами владельцы станций в утилизатор живьём спускают, чтоб другим неповадно было. А пострадавшим выплачивают компенсацию. Так что любителей кинуть ближнего своего здесь не так много, как кажется… Хотя и не везде, конечно. В восходных секторах внешнего кольца я бы на такую сделку не пошёл. Поостерёгся. Но там вообще полный беспредел творится. Впрочем, ты же сам там работал, должен знать, какие нравы царят у «восточников».

– Вот, кстати, Ким. Всё хотел тебя спросить… – Встрепенулся Алекс, едва я договорил. – Откуда ты столько знаешь о внешниках, а? Если из учебки носа не казал?

Заметив, с каким интересом прислушивается к нашему диалогу вновь захандривший Морина, я невольно фыркнул.

– Во-первых, учебка Корпуса отнюдь не монастырь, да и у меня были однокурсники, попавшие в курсанты именно из внешних секторов. А во-вторых, я – орм. А нашему брату обычно приходится действовать в одиночку. Но если в дальнем поиске я могу положиться на спасательную службу, а в центральных мирах достаточно засветить офицерский идент, чтобы получить любую необходимую помощь, то во внешнем кольце полагаться приходится только на себя. Так что о правилах, обычаях и традициях здешних обитателей нам рассказывали много и подробно. Да и полевая практика у нас проводилась в основном именно во внешних секторах.

– И здесь бывал? – Роун обвёл рукой гостиничный блок.

– В смысле на «Кривом Носе» или в русском секторе вообще? – уточнил я.

– Второе, – хмыкнув, произнёс Алекс.

– Бывал. Дважды, – подтвердил я. – Один раз в составе рейдерской эскадры, второй – в «тихом» поиске, в одиночку. Экзамен четвёртого курса. Выживание в условно враждебной обстановке. Без Горина было… тяжко. Хорошо ещё, что о месте проведения испытания нам сообщили заранее, да и однокурсник помог, рассказал о жизни внешников русского сектора, благо он сам отсюда родом. Ну и я ему помог, не без того…

– Поделился своими знаниями? – усмехнулся Фил.

Я смерил его взглядом.

– Именно. Его отправляли на Гнозис в Нижний Салем. А о жизни в этой клоаке я могу лекции в университетах читать.

– Удачно получилось. В смысле совпадение, – протянул Морина.

– Нас всех направляли на экзамен туда, откуда был родом хоть один из курсантов нашего потока. – Пожал я плечами. – Так что никаких совпадений. Голый расчёт и проверка умений извлекать информацию из всех доступных источников. Знали бы вы, какими взглядами после этого экзамена мы провожали курсантов с факультета следствия и дознания… особенно, когда узнали о том, что в их расписании имеется такая тема, как «форсированный допрос в полевых условиях».

– Зверское место эта ваша учебка… была, – последнее слово Фил произнёс даже с каким-то удовольствием. Опять нервы шалят у бедолаги.

– Была, – согласно кивнул я в ответ, проигнорировав тон Морины. – Как и сам Корпус. В инфорах мелькнула информация о том, что он проходит реорганизацию. Слышали?

– А то, – проговорил Роун. – Думаешь, взялись за твоих коллег?

– Пока нет. – Чуть подумав, вздохнул я. – Скорее всего, сейчас перетасуют офицеров, разбросают отделы по периферии, да введут на руководящие должности неодарённых. Вот и половина дела сделана. На первых порах этого будет достаточно.

– Как так? – не понял Алекс.

– Да просто. У нас же базовая закладка только одна, на верность службе. А всё остальное уже накладывается поверх неё, как на фундамент. И завязаны эти «конструкции» на определённые цепочки взаимодействия и задачи. Ну… обеспечение лояльности подчинённых к начальству, рабочие закладки на неразглашение по непосредственным обязанностям на конкретной должности… и так далее. Разбей цепочку подчинения, запихни офицера в другой отдел, подальше от прежнего начальства и коллег, и мало того что эффективность работы упадёт, так ещё и добрая половина закладок окажется не у дел. Вот и работа Корпуса приторможена. Вешаем очередную закладку на неразглашение, и бывший начальник или коллега уже не узнает, что творится на твоём новом месте службы. А там… можно и выдёргивать «пси-контингент» по одному. На «обследования перед переводом на новое место службы», на «собеседования» и «переаттестацию». Реорганизация же! Так, постепенно, глядишь, и дело сделано.