- Большевики ведь сознательно такое вершат – хлебная монополия позволяет им держать народ в узде политической пропаганды и натравливать его на богатые хлебом территории. Нисколько не удивлюсь, если завтра в московских газетах напишут, что сибирские кулаки хотят костлявой рукою голода задушить молодую советскую власть. Никто из голодающих даже не подумает, где эта Сибирь, и почему сибиряки виноваты в том, что в России, в ее черноземной полосе совершенно не стало хлеба?!

Владимир Оскарович усмехнулся и машинально смял мундштук папиросы. Чиркнул спичкой, закурил, о чем-то серьезно задумался – напряженное прежде лицо обмякло. А Сахарову на память пришло довольное лицо Пепеляева, но не министра, а генерал-лейтенанта, когда тот принимал от него командование 1-м Сибирским корпусом. Как тогда ему было обидно до глубины души – сколотить из усталых и изможденных солдат части, с первых побед над 30-й красной дивизией «товарища» Лапина снова вдохнуть в них веру в успешный исход войны. И наступать с войсками на Красноярск, дойти до Енисея и заключить там мир с большевиками – кто сказал бы ему об этом раньше, он бы сам не поверил. И тем горше оказалось отстранение от командования корпусом, непонятное и обидное вдвойне, посчитал тогда, что главком Каппель, как прежде адмирал Колчак, попал под влияние братьев Пепеляевых. Хорошо, что ошибся в своих предположениях, наоборот, Владимир Оскарович направил его в Забайкалье командующим 2-м Сибирским корпусом. А врагов там оказалось еще больше – кроме красных партизан таковым оказался вознесенный на гребень мутной революционной волной атаман Семенов, ощутивший себя местным властелином и державшийся исключительно на штыках японских интервентов.

- Нам нужно как можно скорее решить проблему «атаманщины», Вячеслав Константинович. Нужно вскрыть этот смертоносный нарыв, что погубит Сибирь, а ведь население поверило в нашу власть. А все эти калмыковы, семеновы, унгерны и прочие возомнили себя вершителями судеб человеческих, присвоили себе право карать и миловать, грабить и истязать обывателей. Они не уймутся, так как привыкли ощущать себя владыками жизни и смерти всех тех людей, что имели несчастье быть рядом с ними.

Глухой и негодующий голос главнокомандующего вывел Сахарова из размышлений. Генерал не удивился созвучию мыслей – «атаманщина» действительно оказалась страшным явлением. Подобно проказе или чуме, поднимала волну негодования населения на «белую» власть во всех местах, где утвердилась власть этих новоявленных «царьков».

- Тогда мы их должны унять сами, Владимир Оскарович, - негромко, но твердо произнес Сахаров, отдавая себе отчет, что произнесенное им слово по интонации было равносильно «убить». – Каждый лишний час их правления приносит вред «белой» Сибири. Семенов фактически отказался мне повиноваться, барон Унгерн на станции Даурия лишь на словах признал власть Сибирского правительства, также как Калмыков в Хабаровске. Но мы не в силах сейчас приструнить распоясавшихся самодуров – за ними стоят японцы, они это хорошо знают, и потому будут чинить нам препятствия и дальше. Вспомните, как Семенов перекрывал линию Транссиба, и верховный Правитель ничего не смог поделать с этим мерзавцем. «Казачий сепаратизм» нужно давить в зародыше, пока он не превратился во всепожирающую язву!

- Вы полностью правы, Вячеслав Константинович, только так называемый «казачий сепаратизм» тут не причем. Их власть держится не на всем казачестве как таковом, лишь на отдельных его представителях, которым такая «вольная жизнь» пришлась по вкусу. Я говорил с генералами Шильниковым и Мациевским, с депутатом госдумы от Забайкалья Таскиным, с другими казаками и жителями Забайкалья. Так что сложившееся там положение хорошо представляю. А потому считаю, что господа атаманы прекрасно понимают, что как только японцы выведут свои войска с нашей территории, обязательно выведут, вы не сомневайтесь, их власти придет конец. Но мне очень хотелось бы обойтись без крови, во-первых, она нам не нужна, даже если до них дотянутся руки «красных мстителей». А во-вторых, направить их неуемную энергию на решение действительно важных государственных задач.

- Интересно как троица японских наймитов согласится на такое предложение от вас, Владимир Оскарович?!

Сахаров не скрывал в голосе сарказма. Будучи в Чите, на первой же встрече Григорий Михайлович ему сразу заявил, что у правительства в Иркутске свои интересы, а у него здесь свои, и он, как походный атаман казачьих войск Востока России, истинно русский патриот и монархист, их станет придерживаться в первую очередь. «Сибирскую местечковость» вкупе с «самостийностью», прикрываемой «фиговым листком ДВР» считает вредной в плане возрождения будущей империи. Это говорит «патриот», являющийся по своей сути сепаратистом и проводником японских интересов!

- А мы попробуем зайти с другого бока, может быть «царьки» все же внемлют нашим доводам, благо наши позиции с японцами уже согласованы. А потому нам необходимо выехать в Читу для переговоров с атаманом Семеновым. У меня к ним есть предложения, от которых невозможно отказаться!

Главнокомандующий усмехнулся и протянул генералу несколько листков бумаги, исписанных убористым почерком...

Самурский мост

командир отряда бронепоездов 11-й армии

комбриг Ефремов

В смотровую щель командирской броневой башенки, возвышавшейся над тендером, был хорошо виден мост через бурлящую горную реку Самур, что исторически отделяла Дагестан от Азербайджана. Именно здесь пролегала граница. Даже мост был разделен толстой проволокой, протянутой между железными фермами, считавшийся разграничительной линией между двумя странами одной бывшей империи. Прошло больше трех недель, с того самого дня, когда последние белогвардейцы ушли за речку, сдав свое оружие аскерам рано утром. А вот к вечеру в караулах уже стояли красноармейцы в запыленных от долгого перехода гимнастерках.

По паре часовых с той и другой стороны ходили друг перед другом, иногда перебрасывались между собой словами. Но чаще пограничники сопредельных государств переходили на ругань, если все четверо одновременно знали один из двух языков – тюркский или русский. Яростно доказывая друг другу, и отчаянно споря, жестикулируя и отплевываясь, чье правительство лучше, полезнее для бедняков. Побеждала «северная сторона», упирая на то, что у нее вся земля народной властью передана крестьянам безвозмездно и даром, в то время как у «южан» она находится во владении ханов и беков. Недобитые феодалы дерут три шкуры с трудящихся, нещадно эксплуатируя и жируя на отбираемых доходах.

Такая ежедневная словесная агитация приносила определенную пользу. Азербайджанские пограничники в караулах все чаще менялись, видимо их офицеры уже не полагались на моральную стойкость и надежность собственных солдат, получивших прилипчивые и заразные для неокрепших умов «бациллы большевизма».

- Вперед!

Отдав команду на движение, комбриг взглянул на часы еще раз – ровно три минуты первого часа ночи. Командование армией разрешило Ефремову самому выбрать час для атаки, желательно утренней, когда гарнизон видит особенно сладостные сны. Он выбрал полночь – терять время ночного броска не хотелось, нужно ведь прийти на помощь сражающимся бакинским пролетариям, что уже установили в столице советскую власть. Им нужна немедленная помощь, оказать которую быстро смогут только бронепоезда с десантом. Кроме того, на борт приняты члены ЦК компартии Азербайджана Мусабеков, Джабиев, Микоян и другие товарищи. Так что будет, кому подхватить выпавшее знамя революции, если мусаватисты подавят восстание. Хотя вряд ли у них это получится – если бронепоезда собьют заслоны, то путь до Баку и нефтепромыслов станет свободен, а в столице не ждут лихого рейда и удара в спину «крепостей на колесах».