Взоры контрреволюционеров сейчас прикованы к маняще синему морю. На острове Нарген спешно возведены береговые батареи, на них установили мощные пушки – ждут прихода кораблей Волжско-Каспийской флотилии под командованием товарища Раскольникова. Красная эскадра отвлечет внимание буржуев от железной дороги и бронепоезда его отряда имеют прекрасную возможность обрушиться на противника как снег на голову, и обратить вспять время истории!

Пехота и кавалерия 11-й армии медлительны в марше, сорок верст в день не пройдут, значит, им идти пять дней по трудным горным дорогам, хотя конница сможет уложить свой бросок и в трое суток. Красноармейцы измотаны малярией и лихорадками, этим бичом южных земель, в которых сейчас стоит летняя жара, когда как в Калуге только взошла свежая зеленая трава и просохла землица.

Бронепоезд без гудка тронулся, чуть рванув с места - Ефремов уцепился руками за скобы, иначе можно было удариться головой о броневую сталь. Его «Третий интернационал» начал медленно набирать ход, громыхая колесными парами по рельсам.

- Мост, товарищ комбриг!

- Вижу! Полный ход!

Ефремов гаркнул приказание в телефонную мембрану, привычно всунул трубку в зажимы – проводная связь имелась со всеми бронеплощадками и машинной командой, обеспечивая в бою маневр и огонь. «Третий интернационал» был ударным бронепоездом, тем типом, который зачастую именовали «штурмовыми бепо». Вооружение у таких «крепостей» солидное - четыре трехдюймовых скорострельных пушки в броневых башнях, в казематах бортов щетинились стволами два десятка «максимов». Толщина стальных или железных стенок по дюйму, а местами и больше, особенно надежно блиндировались паровозный котел с будкой и орудия. Команду составляли полторы сотни бойцов, в основном флотских товарищей, что именовали ее по-своему, на морской лад - экипажем. Моряки ведь привычны к кораблям с их тесными отсеками (в которые переименовывали бронеплощадки), вечно качавшимся полу под ногами, что привычно назывался палубой. Паровозную бригаду сразу «окрестили» машинным отделением, башни с казематами вовсе знакомые. Пушки только в них сухопутные, но для бывших квартирмейстеров и комендоров Балтийского флота они оказались куда более простыми по устройству, чем орудия системы Кане.

Десант же, наоборот, комплектовался частично из надежных ветеранов, прошедших горнило мировой бойни, их более молодых товарищей, уже обстрелянных и проверенных бойцов революции. Были также турецкие интернационалисты, волею судьбы, оказавшиеся в советской России и сейчас стремившиеся вместе с Красной армии добраться до Анатолии, где войска Кемаля-паши вели ожесточенные бои с армянскими дашнаками, греческими, английскими и французскими интервентами. Размещались десантники в защищенной утробе бронеплощадок, хотя добрая треть предпочитала обложенные мешками с песком платформы с разным ремонтным инвентарем и запасными рельсами. В бою ведь повреждения пути самое обычное дело – могут быть и разрывы снарядов, так подрывы насыпи и мостов вражескими минерами, желающих остановить блиндированные крепости.

Вот для срочного ремонта испорченных путей в составе экипажей есть подготовленные бригады и десантные партии, которые должны их прикрывать, а в случае необходимости атаковать врага при огневой поддержке бронеплощадок. Действия отрабатывались изначально на тренировках, что проводились постоянно – именно такая отлаженная работа экипажа и десанта в бою являлась залогом будущей победы…

Заграждения были сокрушены бронированным монстром в мгновение ока, толстые нити колючей проволоки рвались как гнилые нитки, колья рогаток размалывались колесами в мелкие щепки. В прорезь рубки хорошо видны в лунном свете совершенно растерявшиеся фигурки азербайджанских пограничников – солдаты и офицеры выскочили из укрытий и окопов, ошеломленно взирая на двигающиеся перед ними в густых клубах дыма и пара, грохотавшие по рельсам тяжелые бронепоезда. Момент для внезапной атаки чрезвычайно выгодный, такой грех упускать – Ефремов выхватил из зажимов телефонную трубку:

- Машинное! Самый малый! Два гудка – десанту на высадку!

Эту команду ждали все – не успел бронепоезд замедлить ход, а в ночи отзвучать второй гудок, как с открытых платформ уже попрыгали лежавшие там десантники, сжимая в руках винтовки и ручные пулеметы. Блиндированные двери распахнулись, из них горохом посыпались красноармейцы, с ужасающими криками и громкой руганью – такие атаки требуют чрезвычайного мужества, ибо в такой момент бойцы беззащитны от пулеметных очередей практически в упор. Азербайджанцы от растерянности промедлили несколько секунд, их вполне хватило – десантники буквально смяли аскеров, и началась ожесточенная рукопашная схватка. Стреляли и кололи врага гранеными штыками, резали кинжалами. А то и дрались кулаками, лягая противника сапогами, хватая мозолистыми ладонями за горло, перехватывая панический крик. Несколько раз громыхнули гранаты, и в одном из взрывов захлебнулся короткой очередью пулемет. И все – у азербайджанцев нервы не выдержали, солдаты заметались как мыши, многие подняли руки вверх, сдаваясь, другие махали винтовками, подняв их над головою – явно разагитированные бедняки в недавних «мостовых беседах». И Ефремов решился – лязгнула броневая крышка люка, и комбриг единым махом выскочил наружу, привычно встав на качающейся крыше бронепоезда:

- Пришла Советская власть! Кто хочет с нами в Баку, лезь на платформы!

Чита

походный атаман казачьих войск Востока России

генерал-лейтенант Семенов

- Этого и следовало ожидать – оказанная услуга ничего не стоит! Меня просто отодвинули в сторону, чтоб не мешался строить им «суверенное сибирское царство». Тьфу! Про Россию забыли, боятся воевать с большевиками, перемирие заключили, а красных давить надо!

Григорий Михайлович, если сказать, что сейчас пребывал в состоянии озлобления, было бы не совсем точно. Нет, атаман прекрасно понимал, что его позиции с приходом генерала Каппеля в Иркутск несколько пошатнутся, вот только откровенного предательства японцев Семенов никак не ожидал. А ведь в прошлом году Страна Восходящего Солнца так «вписалась» за него во время конфликта с Омском, что адмирал Колчак с позором отступил. Сделал вид, что не издавал в адрес «забайкальского властелина» своих грозных приказов, требуя от него или безусловного подчинения, или незамедлительной отставки. Тогда атаман всего-навсего перекрыл Транссиб в Даурии, приостановив поставку необходимых грузов, оружия и боеприпасов для Восточного фронта. И тем самым, Семенов это хорошо понимал, сорвал готовящееся там наступление против красных.

Руководство «белых» этого подлого демарша Григория Михайловича не забыло, и вот теперь пришло ему время расплачиваться по старым долгам. Объявив о восстановлении «независимой Сибири», правительство Каппеля заодно гарантировало оплаты части царских долгов державам Антанты – и в первую очередь Англии и Франции. Благо это было непустое обещание, ведь в подвалах государственного банка в Иркутске имелось золота на очень весомую сумму в четыреста миллионов рублей. Взамен Каппель даже не попросил, скорее, потребовал, немедленного вывода всех интервентов, что принесло «воскресшему» генералу определенную популярность.