– Но ты-то ожидал, что я доверюсь тебе.

– Нет. Грязь-шмазь, нет! Власть имущие никому не доверяют. Они уважают, их уважают. Доверие – слабая связь, и она для слабаков.

– У меня на уме другие, более крепкие узы, – сказал Сенлин загадочно.

– А-а… – Голл откинулся на обшитую красным бархатом спинку диванчика, и на его лице проступило понимание. – Ты говоришь о жене. – Он протянул руку и поднял оконную шторку.

Снаружи скользили в пепельном сумраке здания Нового Вавилона, безыскусные, как дорожные столбы, и лишенные окон, словно гробы. Мир пах как нижняя сторона булыжника. Возле фонарей кишели мотыльки. Рука Голла задержалась на кольце шторки, и Сенлин впервые заметил у него на пальце золотое обручальное кольцо.

Когда Голл снова заговорил, в его голосе поубавилось пыла.

– Ты ведешь себя так, словно не потерял ее. Ты как пес, который воет на могиле хозяина. Но ее больше нет, Том. – Финн Голл улыбнулся Сенлину откровенно и меланхолично. – Люди думают, что разница между богатыми и бедными, могущественными и ходами заключается в отсутствии неудач. Но это не так. – Тут в голосе карлика появился прежний жар. – Могущественные люди терпят неудачи столь же часто, а может быть и чаще, чем горемыки. Разница в том, что они это признают; от своих провалов они не открещиваются, напротив, демонстрируют их. Они соглашаются с тем, что разочарование – часть жизни, и двигаются дальше! – Голл выпрямился и затряс кулаками в воздухе, как будто схватил за воротник невидимого негодяя. – Не будь ходом, Том. Ход все отрицает! Он не может признать, что его побили, и поэтому его продолжают бить. Твоя жена потеряна! – Его голос вдруг зазвучал хрипло и напряженно.

Где-то посреди диатрибы Финна Голла Сенлин уставился на свои руки. Грязные. Одну ладонь украшал волдырь, похожий на плоского морского ежа – награда за прикосновение к горячему паровому котлу. Сенлин попробовал размять руку, наблюдая, как воспаленная кожа набухает и растягивается.

– Моя жена не потеряна, – сказал он. – Ее похитил богатый негодяй по имени В. Г. Пелл, но она не потеряна. Я знаю, где она. Я ее найду, и ни ты, ни кто-либо другой меня не остановит.

Пылкая маска на лице Голла помертвела так быстро, словно у него случился удар. Карлик посмотрел на амазонку, которую он называл Ирен, и она, поняв намек, схватила Сенлина за шею и тряхнула, как будто наказывая строптивого петуха. По хребту Сенлина пробежали искры боли, все вокруг резко задергалось. Он был беспомощен в ее руках.

Снаружи в куполе снова пробудилась молния, и мощный гул все нарастал, пока пурпурные сгустки энергии метались меж прутьями клетки, озаряя город. «Карета» словно превратилась в живописную картину, написанную яркими красками. Сенлин понял, что его больше не трясут, и судорожно втянул воздух.

Потом автомобиль въехал в туннель, и молнии погасли. Тарахтение двигателя и скрежет колес отражались от стен и звучали громче.

Сенлину показалось, что его мысли вторят какому-то давно произнесенному высказыванию, словно эхо. И все же он, хоть и чувствуя себя опустошенным, приподнялся на локтях, прочистил помятое горло, влажно кашлянув, и сказал с непоколебимой уверенностью:

– Моя жена не потеряна.

Голл подался вперед и так свел густые брови, что показалось, будто у него повязка на глазах.

– Ты не единственный дурак, который сюда добрался, Том. В тот день, когда я говорил с тобой, я обработал еще десятерых кандидатов. И не один десяток за несколько дней до того. – Он щелкнул пальцами. – Ирен, перечисли!

Амазонка тотчас же начала читать по памяти список:

– Хейден Пил, Фарук Джива, Герт Ван Дейк, Уильям Мерсер, Эдгар Коул, Жан Флобер, Чин Мавэй, Томас Сенлин, Колин Ханна…

Голл нетерпеливым жестом велел ей умолкнуть.

– Думаешь, ты один умеешь писать, читать и складывать в столбик? Да вас, грамотеев, развелось что клопов! – Он перешел на крик, но потом успокоился так внезапно, что в этом ощущалось нечто маниакальное, и изящно откинулся на спинку сиденья. – Не хочешь браться за работу, Том, ну и удачи тебе. Но должен предупредить, что единственный ресурс, коего в башне всегда предостаточно, – это отчаявшиеся люди.

– Отчаяние – это не так уж плохо.

– Плохо, когда оно сочетается с безденежьем.

Как бы ни хотелось Сенлину признавать, Голл был прав в одном: он нуждался в деньгах. Чтобы найти Марию и пересечь башню, придется платить пошлины, взятки и кто знает что еще. Он больше не мог вести себя как турист. Он не мог и дальше зависеть от самопожертвования друзей и знакомых. Он должен придумать план, собрать силы и предпринять осмысленные действия. И все это требовало времени, а время требовало денег.

Голл пристально наблюдал за Сенлином, как будто догадывался, о чем он думает. Сенлин поджал губы, подводя итог размышлениям.

– Не люблю, когда мне заламывают руки, мистер Голл. Если вы предлагаете деловые отношения, я могу поучаствовать, но если вы собираетесь запугать меня и вести себя так, словно я должен вас благодарить за то, что вы мною воспользовались, то я лучше присоединюсь к ходам.

– Хочу внести ясность: у меня есть наемные работники. Я не держу ходов. Тебе заплатят за работу, которой ты будешь заниматься.

– В чем именно состоит эта работа? – спросил Сенлин, и Финн Голл изложил ему обязанности капитана порта, которые включали организацию докеров, инспекцию, установку цен, покупку и продажу импортируемых товаров. Он должен был составлять график смен для грузчиков, вести бухгалтерские книги, выдавать жалованье и, что важнее всего, готовить для Голла «Ежедневный восьмичасовой отчет».

– Работу легкой не назовешь. Ты видел порт, станцию и людей. Там все немного…

– Похоже на дрянной, дезорганизованный и мятежный бардак.

Финн Голл развел руками, соглашаясь:

– Словом, жалованье надо будет отрабатывать. Я буду платить тебе мину в месяц, помимо проживания и питания.

Это было меньше, чем его старая школьная зарплата, но Сенлин сомневался, что может выторговать лучшее жалованье. Поразмыслив, он кивнул. Пожимая руки, они смотрели друг на друга пристально, без тени доверия или уверенности. Это, решил Сенлин, в каком-то смысле похоже на Салон. Он будет играть роль, сколько потребуется, но его можно назвать честным работником не больше, чем Голла – честным работодателем. Рукопожатие всего лишь свидетельствовало о том, что они согласны разделять иллюзию до тех пор, пока это взаимовыгодно.

Через минуту экипаж прибыл на ту же станцию взвешивания, через которую недавно промчался Сенлин. Дверь машины открылась, и он выбрался наружу. Он ожидал, что Голл или Ирен последуют за ним, но они не выразили желания высадиться.

Голл, похоже, наслаждался, наблюдая за Сенлином через закрытую дверь и видя, как он таращится в ответ, всячески пытаясь не выглядеть учеником в первый школьный день. Работяга, тащивший плохо упакованные сани с дребезжащими ящиками, толкнул Сенлина, и он налетел на подъемный кран. Бутылка внутри ящика разбилась, и в щели между дощечками хлынула пена. Сенлин отпрыгнул в сторону, а затем ему пришлось пробиться обратно к машине.