навредит — лично я была уверена. Если и имеются в её арсенале некие нетрадиционные способы взаимодействия с этим миром, то пользуется она ими грамотно и с осторожностью.

Отдать должное Ульмо, невзирая на то, что появление в замке, так сказать, «конкурента» однозначно резануло доктору нервы, к лечению деда он подошёл профессионально и ответственно. Для него он был просто больным, которого требовалось спасать. Потому он всё же попытался ещё поспорить с упрямой новоявленной сиделкой, но, как вы понимаете, шансов у него не было — победила Идриль.

Возможно, оно и к лучшему. Сдюжил бы Мираз без её участия, или нет — вопрос из области догадок, однако, на второе утро пребывания на больничной койке, старик переборол кризис и пришёл в себя. Первыми его словами была просьба пригласить меня.

50

Что самое удивительное, при моём появлении, Идриль сразу же, без дополнительных просьб со стороны деда покинула комнату. Что ещё раз подтвердило мудрость бабули. При всём своём неуёмном любопытстве, она умела, когда нужно, придержать его в узде.

Мираз, хоть и очнулся, но выглядел пока скверно. Высокий лоб мархаратца усыпали крупные бусины пота, дыхание было тяжёлым и даже не сиплым, а с каким-то присвистом. Щёки впали, глаза утонули в тёмных синяках… В общем, как говаривала моя бабушка, краше в гроб кладут.

— Почтенный, думаю, рано вам ещё беседы беседовать. Только-только сознание вернулось, может быть, стоит поберечь силы и отложить разговоры на более подходящее время? — осторожно предложила я.

— Ридганда Тиннариэль, я просил позвать вас потому, что должен принести клятву. — медленно, с усилием проговорил старик. Видно было, как тяжело даётся ему каждое слово.

— Отныне и до конца дней, по закону моего народа и призыву сердца, жизнь Мираза принадлежит вам.

— Ну всё, приехали. — выпучив глаза, подумала я, — Вот только личных дедушек, как это сказать… буквально в собственности мне нынче и не хватало. Одыбался бы — и то хлеб. А то сам вон на ладан дышит, а уже остатками жизни разбрасывается.

— Я не умру. — как будто подслушав мои мысли, продолжил старик. Не в этот раз. По крайней мере… — тонкие губы, утопающие в седой растительности, чуть подёрнулись улыбкой, — так сказала та прекрасная дама, что была со мной эти дни.

— Это он сейчас о ком? Об Идриль? — не успевшие вернуться к нормальному размеру бедные мои очи сделались ещё больше, — Ну точно выкарабкается дед — он ещё и ёрничает! Или нет?.. — я более пристально присмотрелась к собеседнику.

Не разберёшь эти восточные народы с их каким-то генетическим умением держать на лице непроницаемую маску. Сроду не понять — шутит, или всерьёз говорит.

— Не смотрите, что возраст к склону лет — она чудесная.

— Э-э-э… м-м-м… Да, мы её тоже очень любим. — пожала плечами на такое откровение.

— Но я не договорил. — продолжил тот, — Если самой доброй и милосердной в этом мире оказалась ведьма, значит Мираз будет служить ей.

— Что-о?! Где ведьма?! — я на всякий случай даже оглянулась за спину — вдруг кто затаился именно там. Никого! — Идриль? И вовсе она никакая не ведьма! Ну вы, почтенный, уж как-то определитесь. А то непонятно выходит, то прекрасная дама, теперь вот… — обиделась я за нашу бабусю.

— Ридганда, вам ни к чему скрываться от Мираза. Я вас не выдам даже под самыми страшными пытками. Скорей умру…

— Мне?! Нихре… чего себе! — что называется, как до утки — на седьмые сутки, до меня, наконец, дошло, что речь идёт о моей скромной персоне, — Уважаемый Мираз, боюсь вы пребываете в… странном заблуждении. — прервала на полуслове вот это нелепое бла-бла-бла про ведьм. Хорошо, не кикимор. Хотя, хрен редьки не слаще. — С чего вам такое только в голову взбрело? Способностей не имею, колдовством не промышляю, не замечена, не значусь, не вступала.

— Я понял это сразу, как только заметил на вашей шее чёрный камень из моей страны. — не обращая никакого внимания на мои протесты, продолжил тот, — Вы, иноземка, носите на себе Шариал, и не сгорели в огне его силы. А такое подвластно только избранным.

— Вот про шер… шариал мы ещё поговорим, очень животрепещущая тема. Но сперва всё же следует маленько поправить здоровье. — я решила по-быстрому свернуть беседу. Не отпускало ощущение, что дед ещё не окончательно вынырнул из бессознательных блужданий между небом и землёй. Надо же было такое ляпнуть — ведьма! Избранная, конечно, получше звучит, но тоже всё как-то мимо лузы.

Горячая и сухая, как куриная лапка, рука старика цепко схватила моё запястье:

— Вы принимаете мою клятву? — прошептал он.

Я аж вздрогнула. Мало мне эпизодической эксцентричности Идриль, так теперь ещё и душка-Мираз со своими заупокойно-патетическими клятвами приблудился. Ну ладно, не приблудился — сами приблудили.

— Не нужны мне от вас никакие обязательства… — попробовала возмутиться я, но на этом пункте дедушкины пальцы превратились буквально в клещи.

Откуда только силушка взялась?

— Принимаю. — чувствуя, что иначе меня отсюда не выпустят, послушно-обречённо произнесла я и выскользнула за дверь.

В спальне меня с большим нетерпением ожидал Рон.

— Ну, рассказывай, как там наш больной, и чего от тебя хотел?

— Ты знаешь, мне кажется, он ещё немного не в себе.

— С чего такие выводы?

— Да… в общем, слушай. — и пересказала весь наш более, чем странный разговор с Миразом.

— Вот в данной им клятве, как раз, ничего из ряда вон нет. — внимательно выслушав новости (улыбнувшись на «прекрасную даму»), ответил муж, — У мархаратцев действительно имеется такой обычай. Правда он очень древний, и я думал, что никто его уже особо не чтит.

— Ну так Мираз у нас тоже не юноша, прямо скажем. Интересно, сколько ему лет?

— Да уж немало. — покачал головой Рон, — Про то, что тебя в ведьмы определил — тоже объяснение есть.

— Да ладно! — вскинула брови я, — И ты туда же!

— Не торопись. У нас с ними немного разные смыслы вкладываются в одни и те же понятия. Ведьма — не обязательно злая тётка, размахивающая клюкой над котлом с ядовитым зельем под бормотание заклинаний. Это ещё и просто человек, который много знает. К тому же камень у