он не изменит свою внешность, его персонаж получится совершенно неправдоподобным, и с этой целью Уоллис хотел, чтобы Полковник поговорил с Элвисом и убедил его позволить студийному стилисту подстричь, выкрасить и причесать его волосы так, как того требует роль, а не как нравится ему.

Он повторил свои опасения снова в конце января, и — несомненно, это стало для него сюрпризом, — Полковник согласился с ним. Он передаст его пожелания мистеру Пресли в том виде, в котором они выражены, обеспечив полную поддержку, но в добавление Полковник предложил Уоллису «твердо внушить» своим людям на съемочной площадке, чтобы они передавали свои пожелания Элвису в простой и ясной форме, поскольку, если Элвису неясно, что от него ждут, он естественным образом вернется к своим вкусам и привычкам. Все должны быть проинструктированы в таком духе, писал Полковник; для достижения успеха необходима соответствующая координация усилий.

Сама новая картина, как намекал Уоллис, была очень близка и дорога сердцу Полковника. После того как он сначала заставил Уоллиса согласиться на предложенный им график работы, который сокращал нормальный восьминедельный график съемок почти на две недели, а затем выторговал у него 45 тысяч долларов в виде бонусных выплат (разделяемых в равных пропорциях между ним и Элвисом, вместе с дополнительными 25 тысячами долларов, предназначенными для него как для технического консультанта). Полковник посвятил себя исключительно обязанностям консультанта, которые на этот раз предусматривали не только промоутерскую, но и творческую сторону.

Идея фильма на фоне карнавалов родилась в начале 1961 года и была, что неудивительно, идеей Полковника — по крайней мере отчасти. Позже, когда студия получила готовый сценарий. Полковник забросал студию всевозможными предложениями от снижения несколько возвышенного языка до введения в историю различных элементов реального «бизнеса». В своей переписке с Уоллисом он четко дал понять, что не будет участвовать в картине, которая принижает достоинство карнавальной жизни, что это нравственный образ жизни, которым участники карнавалов законно гордятся, — и было ясно, что Полковник тоже этим гордился. Когда 9 сентября 1963 года «Нью Мьюзикл экспресс» изложил историю, указав, что сюжет «Roustabout» будет базироваться на биографии самого Полковника, Полковник отреагировал с тем праведным возмущением, которое всегда хорошо для бизнеса (если это его собственная биография, тогда ему должны заплатить за эту историю), но в этот раз его реакция, похоже, отражала подспудную неуверенность, скрытый страх перед необходимостью взять на себя ответственность за то, за что его и вправду могли посчитать ответственным. Это выглядело так, словно Полковник впервые сам проявлял творческую нервозность.

Элвис вернулся в Лас — Вегас в конце января. Для съемок картины ему нужно было приехать только в начале марта, но ему было скучно в Мемфисе, он устал играть хорошего мальчика, он устал от ощущения, что попал в ловушку и не знает, что делать.

Это была первая поездка в Лас — Вегас Марти Лэкера. Марти снова присоединился к группе, после того как вернулся из Калифорнии. После того как ушел Джин, а двоюродный брат Элвиса Билли стал отцом в двадцать лет и временно находился на ножах с Верноном из — за расходов на междугородные звонки домой, в компании было место для нового человека, а Марти не особенно повезло с его работой на радио, где он подвизался с тех пор, как уехал в начале 1962 года. Элвис относился к нему с сочувствием, да к тому же он был организованным малым — некоторые парни не сильно любили его, но он отличался от них, — так что Марти был принят в штат, оставив свою жену и годовалого сына дома в Мемфисе ради вольной и полной приключений жизни, которую обещала его новая работа.

Такая жизнь не заставила себя долго ждать. Лас — Вегас был ни на что не похож, ничего подобного он никогда не испытывал. Элвис внушил ему это, еще когда они ехали по пустыне в автофургоне, за которым тянулся караван машин.

«Элвис твердил мне, что я буду в восторге от Лас — Вегаса, говорил, какое это фантастическое переживание — впервые увидеть город весь в огнях ночью.

Мы были примерно в тридцати милях от Боулдер — Сити, Невада, когда сломался наш автофургон. Это случилось днем, и Элвис настойчиво уговаривал нас подождать в автофургоне, пока не стемнеет, поскольку он не хотел, чтобы я впервые увидел Лас — Вегас при дневном свете. Двадцать минут спустя он сказал: «Давайте садиться в чертову машину, поедем в ближайший мотель и подождем, пока стемнеет, а потом поедем в Лас — Вегас»…

Мы не пробыли в мотеле и минуты, когда обнаружили, что там нет телевизора. Это испортило все дело, и Элвис сказал: «Мун[30] (прозвище, которым он называл Марти за его лысую голову), мне очень жаль, но давай трогать отсюда, лучше поскорее добраться до Лас — Вегаса, где есть и телевизор, и все остальное». Для меня это не имело ни малейшей разницы, но он был по — настоящему разочарован, что его план не осуществился».

Они оставались на ногах ночь напролет и спали затем весь день. Они ходили на все представления, смотрели Фэтса Домино и Деллу Риз, язвительного комика Дона Риклса (который не трогал Элвиса потому, что, как и Риксл, он трепетно относился к своей матери) и Тони Мартина, чью песню «There’s No Tomorrow» Элвис переделал в «It’s Now or Never». Элвис встречался с Филис Макгвайр из «Макгвайр Систерс» и даже не смущался тем фактом, что она была девушкой гангстера Сэма Джянкана. Однажды вечером они пошли в «Стардаст», и перед тем, как выйти из номера, Элвис вручил Марти коробочку. Марти спросил, что в ней, а Элвис велел ему открыть ее. «Чертова коробка была доверху наполнена таблетками, часть из которых я просыпал на пол, когда открыл крышку. Это было нечто вроде того, как дать ребенку коробку конфеток. Я никогда не видел такого количества сразу».

Шоу, на которое они пришли, открывал артист, демонстрировавший ловкость рук, которого представляли как «величайший карманник в мире». Они сидели, как обычно, в стороне, чтобы можно было быстро уйти, а Марти сидел в проходе. Прославленный артист ходил по залу, обращаясь то к одним, то к другим зрителям, сидевшим за столиками. Пока вел беседу, он стягивал ожерелье, бумажник или какую — нибудь драгоценность, пропажу которой человек не замечал до тех пор, пока он не начинал вертеть ею в воздухе, вызывая общие аплодисменты.

«Я никогда не видел выступлений этого парня раньше, и он произвел на меня большое