продюсер выразил готовность принять его предложение и согласился продюсировать «Your Cheatin’ Heart» («Сердце — обманщик». — Прим. перев.) вслед за «Kissin’ Cousins» на MGM, это совершенно убедило Полковника и решило исход сделки.

Катсман, Нельсон и Полковник ездили выбирать место для съемок, до того как приехал в Калифорнию Элвис, и Полковник попотчевал своих компаньонов рассказами о карнавальных днях. Он описал им и то, как проводятся его деловые операции, и Катсман с восхищением отметил, как ловко он управляется «со всеми прокатчиками, всеми рекламными кампаниями, всеми продажами, всеми записями — все проходит через его офис. Я не знаю ни одной кампании, которую бы он не дополнил и не улучшил». Он не проявил никакого интереса к сценарию, не считая того, планируются ли какие — либо выплаты автору, и, поскольку сценарий основывался, в общем, на рассказе Брета Гарта, которого не было в живых уже более шестидесяти лет, он был удовлетворен в этом вопросе.

Джину Нельсону не терпелось приступить к работе, хотя поначалу «мне в действительности пришлось уговорить себя полюбить такого рода музыку. Тогда я не выносил ее и не выношу теперь. Но если я собирался снимать эту дрянь, нужно было либо полюбить ее, либо вообще ее не делать, и я заставил себя проникнуться интересом к Элвису. Я начал слушать его музыку; я просмотрел все его фильмы и действительно попытался увидеть, в чем заключается его привлекательность, в чем его обаяние. Он был самым красивым сукиным сыном, который когда — либо появлялся на экране. Он, конечно же, совершенно не умел танцевать, но выделывал такие причудливые вихляющие движения, которые заменяли всякие танцы». Нельсон переписал сценарий («он был немного условный»), и «перед самым приездом Элвиса я упаковал его и послал Полковнику. Я не в первый раз переписывал сценарий в своей карьере — это был второй раз. Я сопроводил его вежливой запиской: «Дорогой Полковник, сценарий готов. Надеюсь, он понравится вам. Если у вас возникнут какие — либо предложения, звоните мне в любое время». На следующий день я получил звонок от Полковника: «Я получил ваш сценарий. Если вы сочтете его приемлемым, то мне этого достаточно. Что касается предложений, то за консультации я беру 25 тысяч долларов». Я был в шоке. Я хочу сказать, что он умел подразнить, умел поиздеваться. Он здорово меня подцепил!»

Съемки начались в Бит — Бэр 14 октября и, если не считать погоды и понятной озабоченности Нельсона темпом работы (на съемки было отведено пятнадцать дней), все шло хорошо. К своему огромному облегчению, Нельсон не мог бы найти своего звездного исполнителя главной роли более сговорчивым. «Я немало нервничал. Он и Ред, когда нечего было делать, начинали заниматься карате, и все собирались вокруг и глазели. В один из дней мы делали освещение на площадке для съемок большого танцевального эпизода, и я сидел в моем кресле, смотрел на площадку, на которой работали осветители, сверялся со сценарием, и вдруг слышу: «Мистер Нельсон, могу ли я переговорить с вами?» Я ответил, что да, конечно, и он сел рядом и сказал: «Мне просто хотелось вам сказать, что я давно уже ваш большой поклонник». — «Правда?» — спросил я. «Да, — сказал он, — вживую я увидел вас в первый раз тогда, когда мне было пятнадцать или шестнадцать лет; я тогда работал билетером в кинотеатре в Мемфисе, а вы приехали в город с Вирджинией Мейо, и я услышал, как на улице грохочет музыка, оставил свой пост, выбежал на улицу и присел на бордюр со всеми остальными, когда мимо проезжал белый «Линкольн» с откидным верхом, вы там сидели на заднем сиденье с Вирджинией Мейо и помахали нам рукой». Это было по случаю фильма «She’s Working Her Way Through College» («Она учится в колледже»). Я сделал нечто вроде танцевального номера, гимнастический номер, который до того никогда не делался, в котором я задействовал все оборудование гимнастического зала; это было в 1952 году, и мы с Вирджинией совершали нечто вроде тура по Югу, на боку у машины был большой флаг с названием картины на нем. Он сказал: «Вы знаете, мне правда нравится то, что вы делаете». Ему не нужно было говорить это, но он хотел дать мне понять, что имеет представление о том, кто я».

Полковник был вездесущим на съемочной площадке, устраивал клоунаду, развлекал публику, примерял белый парик Элвиса (Элвис играл в фильме двойников — один был темноволосым, другой блондином — и ненавидел парик), разряжая, по мнению Нельсона, любое возникающее на площадке напряжение, — а его было предостаточно. «У нас с Сэмом Катсманом действительно были очень напряженные отношения, ведь я лез из кожи вон, чтобы закончить картину за пятнадцать дней, а Сэм устраивал мне веселенькую жизнь. Помню, как однажды Полковник пришел на площадку в старомодном пальто до щиколоток, на котором были вышиты названия всех фильмов Элвиса, и в забавной шляпе и, войдя, сказал: «Ну, парни, что вы думаете об этом?» И все это для того, чтобы попытаться заставить нас расслабиться и забыть о том, из — за чего мы сердились друг на друга».

Даже Элвис заразился царившим на площадке напряжением. «Он никогда не работал в таком режиме. Но Полковник объяснил ему, что так он заработает больше денег, а я объяснил, что это больше похоже на съемки телевизионного шоу, чем фильма, и он примирился с этим». Похоже, что по большей части Элвис и парни весело проводили время, на площадке устраивалось множество розыгрышей и баталий с шарами, наполненными водой, но это никак не мешало Нельсону — «я думал только о том, как бы уложиться в срок». И что бы ни выкидывали парни, когда доходило до участия в съемках, сам Элвис был образцом покладистости, никогда не опаздывал, не артачился и не капризничал.

Тем не менее Нельсон никогда не чувствовал себя вполне на одной ноге с ним. «Он был таким загадочным. То есть ты чувствовал непреодолимое желание понять, что по — настоящему было его жизнью, чем он дышал, поскольку тот Элвис, которого он изображал перед публикой, был не настоящий Элвис или, по крайней мере, не весь Элвис. Нельзя было не задаваться вопросом: почему он изолировал себя от всех этой кучкой идиотов? Что происходило с ним в действительности? В конце концов я пришел к выводу, что Элвис не испытывал никакой неуверенности по поводу того, чем он был в глазах публики, абсолютно никакой. Он знал, что он великий. Он знал, что