— Боюсь, имеет, — вздохнул Гармат и скорчил гримасу. — Я сам наполовину араб и хорошо знаю сородичей своей матери. Племена с южного берега Аравийского полуострова очень бедны. По большей эсти это рыбаки и контрабандисты. Большой корабль, подобный нашему, для них — несметное богатство. Они с радостью понесут серьезные потери, чтобы захватить его.

Усанас рассмеялся.

— Верь старому мудрому полукровке, молодой римлянин. Самые презренные люди в мире — эти арабы. Полны порока и грехов!

Гармат прищурился.

— О много пороков! Много грехов!

Гармат сморщился, словно от боли.

— Похотливы, скупы, жестоки!

Гармат нахмурился.

— Склонны к предательству, ленивы, завистливы!

Гармат смотрел гневно.

— Были бы обжорами, если бы не такая бедность!

Гармат скрипнул зубами.

— Жаль, арабам неизвестна трусость.

Гармат улыбнулся. Усанас грустно покачал головой.

— Потому что арабы глупы. Трусость — это единственный полезный порок человечества. Естественно, арабы ничего о ней не знают.

— Они приближаются, — объявил Валентин. — Я их не вижу, но слышу.

Велисарий взглянул на Валентина. Как и часто в прошлом перед самым сражением, катафракт напомнил полководцу ласку. Резкие черты лица, длинное худое тело, подобное сжатой пружине, застывшая поза, но поза готового к прыжку зверя или готовой распрямиться пружины и, самое главное, высшая степени концентрации. В такие минуты органы чувств Валентина работали сверхъестественным образом.

Велисарий вздохнул. Теперь ему предстояло сделать выбор, и этот выбор больше нельзя было откладывать.

«К чертям собачьим тайны, — решил он. — Эти люди — все — мои друзья. Я не могу их предать».

Полководец подошел к палубному ограждению на носу корабля.

— К нам приближаются два судна, — объявил он и показал пальцем. — Вот отсюда и отсюда. То, что справа, ближе.

Он услышал легкий кашель у себя за спиной.

— Поверь мне, Гармат. Я вижу их так ясно, как если бы сейчас был светлый день Они там, где я сказал.

Он посмотрел через плечо и хитровато улыбнулся.

— Лоцман, на которого ты сегодня показывал, Усанас, ведет ближайший корабль. Ты сегодня о чем-то хвастался, если мне не изменяет память.

Для разнообразия давазз не улыбался. Усанас уставился во тьму, потом назад на полководца.

— Ты — колдун, — объявил он.

Велисарий скорчил гримасу.

Улыбка все-таки появилась. Это было неизбежно. Кожа Усанаса была настолько черной, что увидеть его в ночи казалось практически невозможным, только его силуэт. Но улыбка раба сверкнула, как маяк во тьме.

— Не проблема, — сказал давазз. Затем показал на других воинов. — Эти аксумиты и римляне — цивилизованные люди. Поэтому они полны глупых предрассудков. Считают колдовство чем-то плохим. — Я — дикарь, с юга, слишком тупой, чтобы смущаться такими мелочами. Я знаю: колдовство такой же факт, как и все остальное в этом мире. Есть хорошее. Есть плохое.

Внезапно тишину прорезал громкий смех Усанаса, удививший всех, находившихся поблизости.

— Отлично! — объявил давазз. — Никогда раньше на моей стороне не сражался добрый колдун.

— Неужели ты в самом деле так хорошо видишь в темноте? — спросил потрясенный принц. — Как такое возможно?

— Да, Эон, вижу. Как такое возможно? — Велисарий колебался. Но только мгновение. Выбор сделан. — Сейчас нет времени. Но после сражения я все объясню. — Он взглянул на Гармата. — Объясню все. — Взгляд на катафрактов и сарвенов. — Вам всем.

Усанас шагнул вперед, поднимая дротик.

— Где лоцман? — лениво спросил он.

Велисарий вытянул вперед руку. Усанас прищурился.

— Все равно слишком темно, — пробормотал он.

В это мгновение послышался голос Венандакатры, отдававшего приказ. Во все стороны полетели ракеты. Несколько кшатриев взвыли от боли, обожженные вырвавшимися из хвостов ракет языками пламени, не погашенными шкурами.

— Чертов идиот, — проворчал Анастасий. — Трусливый ублюдок, он просто паникует.

Он был прав. Ракеты отправились в никуда. Они пролетели над морем, освещая волны.

Это не пригодилось никому, кроме Усанаса. Потому что, несмотря на то что ни одна ракета не достигла цели, окружающая местность внезапно осветилась красным пламенем. Пиратские корабли появились в его отсветах, как и отдельные члены экипажей.

— Вижу лоцмана! — весело закричал давазз.

Он кинул дротик, как тигр, бросающийся на добычу. Дротик исчез вместе с погасшим красным свечением. Никто больше ничего не видел, за исключением Велисария.

Полководец же наблюдал за полетом дротика, выше и выше. Велисарий никогда не видел, чтобы оружие выпускалось с такой силой. А потом оно полетело вниз… Воистину мечты Евклида[32]становились реальностью.

Ужасный, короткий крик прорезал ночь.

Анастасий, держась за палубные ограждения, склонился вперед, пытаясь рассмотреть, что происходит в море.

— Слушай, Валентин, этот чертов черный ублюдок улыбается? Не могу выдерживать его взгляд.

Валентин рассмеялся.

— Чем-то он мне напоминает маяк в Александрии, — сказал Валентин. — Слепящий маяк в ночи.

Внезапно из темноты прилетело несколько стрел. Конечно, ни одна из них не достигла цели, даже не долетела до борта корабля. Пираты просто таким образом выражали свою ярость.

— Теперь осталось недолго, — объявил Велисарий. И улыбнулся. — Кстати, Анастасий, тебе, наверное, лучше перейти на другой борт. Сейчас вражеский корабль по эту сторону не самый ближний. Он просто болтается на волнах: нет больше лоцмана.

Анастасий что-то проворчал с отвращением. Усанас взял в руки еще один дротик.

— Может, этот чертов идиот, трусливый ублюдок, индийский господин выстрелит для нас еще одной партией ракет? — весело спросил он. — Тогда я заставлю еще одну пиратскую галеру качаться на волнах.

— Я убью его, — пробормотал Анастасий.

— Сомневаюсь, — ответил Валентин. Внезапно он тоже улыбнулся. — И не надо изображать из себя злопамятного идиота. Ты похож на капризного ребенка. Может, ты хочешь, чтобы он бросил дротик в другую сторону?

— Нет, но… — скривился Анастасий.

Больше он ничего сказать не успел. Из тьмы показался силуэт пиратского корабля, словно поднимающийся из моря дракон. С него раздавались воинственные кличи. Мгновение спустя индусы выпустили очередную партию ракет.