23 мая 1990 года

Полагаю, Хэддон удивился, что мы выиграли предварительное слушание в суде. Даже Господь может не выиграть предварительное слушание. А я просто разозлился. Не имела значения полупобеда в деле о праве курить марихуану в своем доме. Я хотел большего, и не это было главным для меня.

СЕГОДНЯ - ДОКТОР

ЗАВТРА - ТЫ

Это объявление оказалось поворотным моментом. После того, как его опубликовали, большинство людей в городе, которые меня знали, решили стоять за меня до конца. Теперь я знал, что меня поддерживает пресса, а друзья не повернулись ко мне спиной.

Стало очень не по себе, когда стало известно, что меня будут судить за тяжкие уголовные преступления, а вовсе не за мелкие правонарушения, как я надеялся. Тогда, казалось, мне мало кто сочувствовал - прежде всего, из-за обвинения в том, что я приставил пистолет к виску потерпевшей. Ни­кто не знал правды о том, что приключилось той ночью, по­куда я не затрубил в трубу и не забил тревогу. Я не сомневался - дело пахнет керосином. Я сразу же решил опубликовать объявление на всю полосу в «Aspen Times» и в «Daily News», в которых объяснял, что к чему - прямо по пунктам: один, два, и т.д. Я долго размышлял над дизайном шрифта - может, сделать его серым и плотным, как в юридическом бюллетене? Солхайм и я спорили об объявлении несколько дней. Наконец я сказал: «Черт с тобой. Делай как хочешь». Потом мне пришла в голову отличная идея: «Слушай, давай просто оставим пустое место, а затем «Сегодня - доктор, завтра - ТЫ» и подчеркнем его». Когда объявление опубли­ковали... оно оказалось сущей бомбой. Наверное, одно из самых удачных решений, что я принимал в жизни. Если бы я исписал полную полосу газетного текста, объясняя свою позицию, ничего бы путного из этого не вышло. Помочь могло только обращение на «ты».

И я это понял. Я долго пытался составить убеди­тельное объявление - но всё без толку. Когда я уже отча­ялся придумать хоть что-то вразумительное, мне вдруг пришло в голову: «А почему бы не написать «Сегодня - доктор, завтра - ТЫ». И, о черт, я мигом оказался на ко­не.

Последний бой Гонзо? (продолжение)

«... меня сейчас поддерживают больше людей, чем когда я баллотировался на должность шерифа», — смеется Томпсон, и он безусловно прав. В Эспене, несомненно, найдется немало домов, в которых после 66 часов обыска найдется что-то нелегальное. Кто не согласится с объявлением в поддержку Томпсона, опубликованном в «Эспен Таймс»: «Сегодня — доктор, завтра — ТЫ». Кроме того, грубое и бесцеремонное вторжение полицейских в дом Томпсона по ордеру Окружного Прокурора, восстановило против правоохранительных органов свободолюбивых жителей Среднего Запада, включая даже самых консервативных обитателей Эспена. И, конечно же, вряд ли кому-то нравится, когда так бесцеремонно попирают принципы Четвертой Поправки к Конституции США.

Всего несколько лет назад обвинительный протокол МакКрори не имел бы ни малейших шансов в суде, ни с юридической, ни уж тем более с моральной точки зрения. Но наследие консервативных республиканских администраций Никсона и Рейгана, нашедшее отражение в решениях Верховного Суда США, означает, что на основании ничем не подкрепленного чьего-то утверждения, что вы употребляли наркотики (сжигали американский флаг/организовывали восстание/ планировали демонстрацию, на проведение которой вам, возможно, не дали бы разрешения/ занимались содомией/ хранили порнографию/ организовывали аборт) у себя дома, по­лицейские могут со спокойной душой вышибить вам дверь...

«Виллидж Войс», 15 мая 1990, том XXXV, номер 20.

* * *

Мне пришлось мобилизовать все имеющиеся у меня связи в Штатах и за границей. Я звонил в газеты, я смог заручиться поддержкой лондонской «Таймс»... Я умел мобилизовывать людей.

А Хэддон понял, что в моем деле речь шла о борьбе за идею. Хэддону приходилось нелегко: представьте себе адвоката, убежденного в честности и правоте своего доверителя, который, не советуясь с адвокатом и не имея никакого юридического образования, непрерывно делает заявления в прессе. Все, что делает этот клиент, происходит без предварительной договоренности с адвокатом, адвоката просто-напросто ставят перед свершившимся фактом.... А что такого, я ведь поручил своему адвокату заниматься чисто юридической стороной дела.

ТОМПСОН ОТКАЗЫВАЕТСЯ ОТ ПРЕДЛОЖЕННОГО ОБВИНЕНИЕМ КОМПРОМИССА И ПРИНИМАЕТ В ПОДАРОК КАДИЛЛАК С ОТКРЫТЫМ ВЕРХОМ

Дэвид Мэтью-Прайс

Штатный журналист газеты

«Таймс Дейли» 22 мая 1990 года

Накануне предварительного слушания по делу о хранении и употреблении наркотиков, писатель Хантер С. Томпсон отказался от предложенного обвинением компромисса и получил в подарок красный кадиллак с открытым верхом, на котором его единомышленники приехали из Сан-Франциско.

Его сторонники во главе с владельцами порнографического театра Джимом и Артом Митчеллами выехали из Сан-Франциско в три часа утра в воскресенье — или, как они выразились, после работы, в составе целой колонны, состоящей из шести автомобилей. В понедельник утром эти доброжелатели прибыла к ранчо Томпсона под местечком Вуди Крик.

В ожидании своих единомышленников Томпсон обсуждал со своим адвокатом компромиссное предложение, поступившее от окружного прокурора.

Томпсон твердо настаивал на том, что компромисс с прокуратурой ни при каких обстоятельствах заключать нельзя, даже на самых выгодных условиях — Томпсон чистосердечно признается в совершении одного мелкого правонарушения, а его судимость будет аннулирована по прошествии двух лет испытательного срока.

«Во-первых, я невиновен, — заявил Томпсон. — А во- вторых, если я признаю себя виновным, это будет означать, что полицейские имели право меня обыскивать, что им это сходит с рук».

Томпсон сказал, что ни в чем неповинные подсудимые, обвиняемые в хранении и употреблении наркотиков, по всей Америке вынуждены идти на компромисс с прокуратурой, потому что они не в силах бороться с системой. «Я же буду сражаться до последнего», — сказал Томпсон.

«Прокуратура наглеет, потому что обвиняемые идут на уступки. Кто-то должен, наконец, сказать «баста!», — подчеркнул Томпсон.

Братья Митчелл, владельцы театра О'Фаррелл из Сан-Франциско и давние друзья Томпсона, всецело разделяют его точку зрения. Они заявили, что приехали в Эспен, чтобы поддержать этого автора, описавшего безуспешные действия властей, пытавшихся на протяжении 11 лет закрыть их театр, в котором выступают голые танцовщицы и танцоры. «Ну должен же кто-то вы­ступить против государственного произвола», — высказал свое мнение Арт Митчелл.

«Да», — вторил ему Рокси, согласившийся назвать только свое имя танцовщик, работающий в театре Митчеллов. «Обыск дома у Томпсона, да это же все равно, как если бы копы его изнасиловали».

«Я бы точно не была в восторге от такого обыска», — добавила Джиджи, еще одна сотрудница заведения Митчеллов, приехавшая в Эспен в совсем прозрачной маечке и мини-юбке.