своем посту). Еще одним преимуществом была легкость и точность, с которой правительство могло использовать только монетарный контроль для расширения или сокращения темпов экономической активности в ответ на ограничения международного платежного баланса. Менее желательной чертой зависимости от заимствований было то, что в результате у японских компаний оставалось так мало оплаченного капитала, что они становились легкой добычей для иностранных покупателей. Однако такое положение дел лишь усиливало гражданские требования по защите японской экономики, которые бюрократы все равно хотели реализовать по националистическим мотивам. Возникшая общность интересов усилила обе стороны.

Из всех последствий системы Итимады, безусловно, наиболее важным было развитие банковских кэйрэцу (конгломератных групп) как преемников дзайбацу, поскольку без них японская экономика не могла бы иметь той высокой конкуренции, которая царила в секторе крупного бизнеса, где в остальное время доминировало государство. К 1960-м годам, как мы увидим в следующей главе, многие чиновники МИТИ стали сомневаться в ценности этой функции, но надо сказать, что бюрократы МИТИ, никто из которых до 1960-х годов не сталкивался с открытой экономической системой, постоянно недооценивали роль конкуренции в созданной ими структуре.

В результате у предприятия складывались тесные рабочие отношения с конкретным банком; оно не обязательно получало от основного банка все необходимые ему деньги или льготные условия, но получало то, без чего не могло обойтись, - постоянных клиентов. Банки, в свою очередь, стали зависеть от финансового состояния приоритетных отраслей с большой задолженностью и, следовательно, взяли на себя ответственность за них. Возникшие в результате кооперационные схемы очень напоминали старые немецкие банковские группы, такие как банки Deutsche или Dresdner, с перекрестным владением акциями между банками и аффилированными отраслями (в США такое владение акциями запрещено законом).

 

Отличие от немецкой модели заключалось в том, что японское правительство осуществляло гораздо больший контроль над "финансовыми линиями", как их стали называть, чем правительство Германии над своими банковскими группами и синдикатами. Среди японских конгломератов, возникших в 1950-е годы, "большую шестерку" составляли банки Fuji, Sanwa, Dai Ichi, Mitsui, Mitsubishi и Sumitomo. Так, например, банк Fuji Bank установил финансовые связи со старым дзайбацу Ясуда, старым дзайбацу Асано (который внес в группу Fuji сталелитейную компанию Nippon Kokan*), старыми компаниями Nissan Аюкавы Гисукэ, а после 1955 г. - с собственной торговой компанией Marubeni-Iida, образованной в результате слияния Marubeni и Takashimaya-Iida.

Типичная японская группа включает в себя крупный банк, несколько промышленных фирм и общую торговую компанию. Банк играет решающую роль в условиях роста деловой активности, предоставляя участникам капитал, а торговая компания - в условиях спада деловой активности, импортируя в кредит сырье и активно стимулируя экспорт продукции, которая не может быть продана внутри страны. SCAP разрушила старые торговые компании дзайбацу, но как только оккупация закончилась, MITI принялась за их восстановление. Mitsui Bussan и Mitsubishi Shoji* были распущены 30 ноября 1947 г., а их ликвидация завершилась 31 августа 1950 г. Наиболее крупными и успешными филиалами Mitsui стали торговые компании Dai Ichi, Sanshin и Kyo-kuto*, а ведущими филиалами Mitsubishi - торговые компании Tozai*, Fuji и Toyo*. К концу 1952 года компании-преемники Mitsubishi уже объединились, а Mitsui потребовалось время до конца 1955 года, чтобы вновь стать единым целым.

 

Ральф Дарендорф отмечает: "Одно из решающих различий между индустриализацией в Германии и в англосаксонских странах заключается в роли банков, которые на раннем этапе сами объединились в огромные финансовые империи, несли на своих кредитах и инвестициях значительную часть веса немецкой индустриализации и в то же время способствовали быстрому росту крупных промышленных единиц".

 

МИТИ помог восстановить торговые компании, издав законы, разрешающие списание налогов на расходы по открытию зарубежных филиалов и на резервные фонды для покрытия безнадежных долгов по торговым контрактам. Уже в 1953 г. влиятельный Совет по рационализации промышленности при министерстве (о нем речь пойдет ниже) призвал к "кейрецу-изации" торговых компаний и производителей. На практике это означало, что МИТИ прикреплял предприятие к торговой компании, если оно еще не имело таковой. Благодаря своим лицензионным полномочиям и возможности льготного финансирования МИТИ в итоге свел около 2800 торговых компаний, существовавших после оккупации, к 20 крупным, каждая из которых обслуживала банк "кэйрэцу" или картель более мелких производителей.

 

Банковские группы стали преемниками старых дзайбацу и возникли по той же причине, что и старые дзайбацу в эпоху Мэйдзи - для концентрации дефицитного капитала на ключевых проектах развития. Однако от старых дзайбацу они отличались тем, что их внутренняя организация была гораздо более деловой, чем у старых империй, ориентированных на семью, и они гораздо активнее конкурировали между собой.

Эта конкуренция в конечном итоге была обусловлена характером активов банков. Как отмечают Абегглен и Рапп, "финансовые риски, связанные с высоким уровнем задолженности, в Японии в значительной степени снижены тем, что центральный банк выступает негласным гарантом долговых позиций крупнейших японских компаний".

 

Именно это устранение рисков, прежде всего, и сделало конкуренцию обязательной. А риски для банковских менеджеров еще более снижались благодаря мощному контролю Министерства финансов за всеми процентными ставками и дивидендами, за масштабами деятельности банка, за разрешением на открытие новых филиалов, что означало для банкира только одно - конкуренция за расширение доли кредитов и вкладчиков. В этих условиях городские банки делали все возможное, чтобы найти и прийти на помощь растущим отраслям и развивающимся предприятиям. Самое главное, что каждая банковская группа должна была войти в каждую новую отрасль, поддерживаемую МИТИ, иначе ей грозило вытеснение из действительно безрисковых секторов.

Результатом такого давления и стимулирования стал знаменитый "единый сетизм" быстрорастущей Японии - термин, означающий, что каждая банковская группа приобретала или создавала внутри себя полный набор компаний, охватывающих все обозначенные правительством растущие отрасли, независимо от того, имело ли это коммерческий смысл. Такая конкуренция стала бичом существования МИТИ в 1960-е годы, когда, например, министерство поддержало четыре нефтехимические компании, но вскоре обнаружило, что еще пять строят свои комплексы так же быстро и с такими же масштабами в качестве избранных лидеров. Перепроизводство было неизбежно, но это не столь серьезная опасность с точки зрения какой-либо отдельной группы (поскольку МИТИ пришлось бы организовывать картель для распределения долей рынка), как отсутствие участия в важной отрасли, гарантированной государством, вообще.

Несмотря на то, что японская экономика, безусловно, находилась под контролем, скромные усилия Итимады по расширению предложения капитала в темные дни 1950 г. привели к гораздо более жесткой конкуренции между крупными предприятиями, чем это характерно для других стран с открытой экономикой, где доминируют олигополии. Даже