Статья «У Григория Распутина» читается так, словно это ответ самого Распутина на кризис. В ней содержатся длинные цитаты, приписываемые ему, в которых он и защищается, и нападает на Гермогена и Илиодора: «Что же я за чудовище… По духу я действительно ближе к Богу, и они, враги мои, знают, что лгут… Пока человек во власти лжи, ничего доброго из этого не выйдет… Это погубит его. Бог закрыл разум епископа Гермогена и Илиодора… […] Злоба овладела их сердцами». Статья была неубедительная и нелестная. Она изобиловала выдуманными автором цитатами: «Я грешник… Великий грех мучил меня не раз и был сильнее меня»15. Статью Мануйлова перевели на английский и французский языки, она была опубликована за границей. Распутин был страшно зол. Идея статьи принадлежала Евгению Богдановичу, и именно он подкинул ее Белецкому.

В феврале Богданович написал письмо Льву Тихомирову, чтобы распространить сплетни еще дальше: «Что творится! Во всем виновата эта ужасная Анютка [Вырубова]. Гришка – их хозяин, а кем еще он может быть? Она (императрица) сидит с ним за закрытыми дверями. Император входит и стучится. Она не впускает его… Сидит с Гришкой… Она не впускает царя к себе даже по ночам. И Гришка укладывает детей в постель, накрывает их одеялом. Что творится в мире!» Стенания Богдановича не останавливаются: «Только подумайте, это престол, в конце концов, русский царь, могущество, чистота, святость… А что происходит? Где возвышенность? Могущество? Грязь. Грязь. Грязный Гришка правит». Богданович был настолько выведен из себя, что в том же месяце написал царю с требованием избавиться от Распутина. Он зашел настолько далеко, что заявил: Распутин должен исчезнуть с лица земли. Николай на письмо не рассердился, а просто выбросил и забыл о словах безумного старика. Но в октябре 1913 года Богданович вновь написал царю, и на этот раз Николай поставил его на место, сообщив, что не потерпит более писем о Распутине. Он добавил, что ему уже сорок шесть лет, и он более не нуждается ни в каких наставниках16.

А Распутин, казалось, более не испытывает дурных чувств по отношению к Гермогену. Белецкий заявил Комиссии, что несколькими годами позже присутствовал на обеде, где были Распутин и архиепископ Тверской Серафим (Чичагов). Когда речь зашла о Гермогене, Распутин сказал лишь: «Один Господь нас рассудит». Серафим был тронут таким добросердечием Распутина. А вот Гермоген прощать Распутина не спешил. В том же году он заявил, что Распутин – «враг всего доброго»17.

Пока Гермоген ехал в ссылку в поезде, над Илиодором тоже сгустились тучи. Лишившись защиты Гермогена и поддержки Распутина, он тоже лишился своего положения. Из столицы его выслали во Флорищеву пустынь во Владимирской губернии. Ему было приказано не покидать стен монастыря и никогда больше не появляться в Петербурге и Царицыне. Но у Илиодора были другие планы. Характерным для себя широким жестом он сообщил журналистам, что пойдет во Флорищеву пустынь пешком, по снегу и льду. Это была уловка, призванная смутить власти. С помощью Родионова и Мити Козельского Илиодор добрался до квартиры доктора Бадмаева в доме 16 по Литейному проспекту. Илиодор умолял доктора спрятать его и походатайствовать за него при дворе.

Самозваный доктор тибетской медицины, яркий, хорошо образованный Бадмаев начал свою карьеру в годы царствования Александра III. Он создал лабораторию, где изучал восточные травяные средства, которые быстро вошли в моду в петербургском обществе. Медицина не была главным его увлечением – скорее, способом завести знакомства и связи, с помощью которых он хотел получить доступ к выгодным сделкам. Узнав, что Николай и Александра интересуются старцами и мистиками, он понял, что через таких людей можно упрочить свое положение при дворе. Это свело его с Илиодором, а затем с Распутиным. С именем Бадмаева тоже были связаны скандалы. В 1902 году он подал в суд на доктора Кранделя, который опубликовал в газете «Новости дня» ряд статей, где утверждал, что Бадмаев не имеет должной квалификации, чтобы заниматься медициной. Один из бадмаевских пациентов публично высказал свои сомнения и назвал его мошенником. Тибетский самозванец стал быстро терять клиентуру. Ему пришлось закрыть свою лабораторию и перебраться в Париж1. В 1911 году Бадмаев подал прошение об открытии «Общества последователей тибетской медицины», а также ряд аптек, клиник и центров в Петербурге и других городах, но Медицинский совет отверг его предложение. Не растерявшись, Бадмаев обратился за помощью к Курлову и коменданту дворца Дедюлину. В конце концов совет позволил ему открыть научное общество по изучению тибетской медицины. Несмотря на скептицизм научной общественности, Бадмаев создал клинику за городом, где порошками и эликсирами лечил представителей столичной элиты2. Александр Блок называл его «умным и хитрым азиатом, у которого в голове был политический хаос; а на языке – шуточки и который занимался, кроме тибетской медицины, бурятской школой и бетонными трубами»3.

Бадмаев пообещал Илиодору помочь. Он велел ему написать все, что ему известно о Распутине, а он передаст эти материалы Дедюлину и постарается сделать так, чтобы тот передал бумаги царю. Это единственный способ спастись и погубить Распутина4. Не сумевший покинуть город и вынужденный скрываться Илиодор стал предметом настоящей охоты петербургской полиции. Распутин потерял терпение в отношении бывшего друга. Он написал письмо царской чете: «Миленькие Папа и Мама! Илиодор с бесами подружился. Бунтует. А прежде таких монахов пороли. Цари так делали. Нонче смирите его, чтобы стража ему в зубы не смотрела. Вот бунтовщик. Григорий». Чуть позже он писал снова: «Ежели собаку прощать, Серегу Труханова, то он, собака, всех съест»5.

Получив от Дедюлина инструкции о том, что следует написать, Илиодор взялся за работу. 7 февраля за четыре часа он написал длинный текст, озаглавленный «Гришка». Текст был написан в форме письма некоей неназванной «высокопоставленной персоне, приближенной ко двору». В нем Илиодор рассказывал о своих отношениях с Распутиным с того момента, когда он в 1904 году впервые услышал его имя в коридорах Петербургской духовной семинарии. В этом тексте не было ни слова правды. Это длинный список вымыслов, сплетен, инсинуаций и откровенной лжи. Распутин изображен в нем садистом, насильником, хлыстом и любовником императрицы. Илиодор описывал безумные сцены (например, сцену в келье Макария в Верхотурском монастыре, где Мария Вишнякова обхватывала обнаженными ногами голову Распутина). В уста Распутина он вложил немыслимые слова («Царь закричал: “Григорий, ты Христос! ” Царь и царица упали предо мной на колени. […] Я носил царицу на руках. […]» и т. п.). Илиодор делал и абсурдные утверждения («Его мужской член не работает» – и это у человека, который утверждает, что спит с императрицей!). Илиодор не ограничился нападками на одного лишь Распутина, он принялся и за его детей. Дмитрия он назвал распутным сквернословом, а Матрену – «злой, отвратительной девчонкой». Единственная крупица истины в его письме – это пророческое предостережение: «Его нужно устранить от царей и наказать как распутника, который осмеливается считать себя праведником и таким образом подкрадывается к царям. Если Гришку не удалить немедленно, то царский трон пошатнется, и Россия будет в опасности»6.