локальный конфликт, но к тому времени, как мы туда добрались,

все уже было улажено. — Максон покачал головой. — Честно

говоря, я так и не понял, зачем нам понадобилось туда лететь. Мы

несколько дней бродили по древним городам и пытались

разговаривать с местными жителями. Отец остался недоволен

моим уровнем владения языком и требует, чтобы я больше за-

нимался. Как будто у меня сейчас и без того мало дел, — добавил

он со вздохом.

—

Как-то это странно.

—

Наверное, он устроил какую-то проверку. В по-

следнее время он постоянно устраивает такие вещи без

предупреждения, и я даже не всегда понимаю, что меня проверяют.

Может, он хотел посмотреть, как я принимаю решения или веду

себя в непредвиденных обстоятельствах. Не знаю. — Он пожал

плечами. — В любом случае у меня такое чувство, что эту

проверку я не прошел. — Какое-то время Максон не знал, куда деть

руки. — И потом, он хотел серьезно поговорить со мной об Отборе.

Думаю, он счел, что мне полезно сделать небольшую передышку,

посмотреть на все свежим взглядом или что-то в этом роде. Честно

говоря, мне до смерти надоело, что все, кому не лень, твердят о

решении, которое должен принять я.

Ясно, что посмотреть на все свежим взглядом с точки зрения

короля значило выкинуть меня из головы. Не раз мне доводилось

видеть, с каким выражением он улыбался остальным девушкам за

столом и кивал им в коридорах. На меня он так никогда не смотрел.

Мне немедленно стало не по себе. Я не знала, что сказать.

Похоже, Максон тоже не знал.

«-6s 230 ^

Э ЛИ ТА

Я решила, что пока не стоит заводить с ним разговор о дневнике.

Он всегда с такой неуверенностью говорил о своих лидерских

качествах, о том, каким королем он хотел бы стать, что я не

чувствовала себя вправе требовать от него ответов, которых,

вполне возможно, у него пока и близко не было. Где-то глубоко в

мозгу свербела мыслишка, что он мог знать больше, чем мне в том

признавался. Необходимо получше разобраться во всем самой,

прежде чем заводить с ним этот разговор.

Максон нерешительно кашлянул и вытащил из кармана

небольшую нитку бус.

—

Как я уже сказал, мы побывали в разных городках, и я

разглядел их в лавке у одной пожилой женщины. Они голубые, —

добавил он, как будто я сама этого не видела. Ты, кажется, любишь

голубой цвет.

—

Очень люблю, — прошептала я.

Я взглянула на браслет. Несколько дней назад Максон увидел его в

лавке на другом краю земли... и подумал обо мне.

—

Больше никому ничего не привез. Если можно, пусть

это останется между нами? — (Я лишь молча кивнула.) — Ты ведь

не из тех, кто любит хвастаться.

Я не могла отвести от браслета глаз. Он был совсем скромный, из

полированных камней, которые не были даже драгоценными. Я

протянула руку и пальцем погладила бок овальной бусины.

Максон помахал браслетом, и я рассмеялась.

—

Хочешь, я надену его тебе? — предложил он.

Я кивнула и подставила ему свободное запястье. Гладкие бусины

приятно холодили кожу. Максон обвил мою руку и завязал

маленькую ленточку, на которую они были нанизаны.

—

Очень красиво, — произнес он.

Этого оказалось достаточно, чтобы сквозь все мои тревоги

пробился крохотный росток надежды.

Он заставил ощутить, как мне его не хватало, и сбросил с моего

сердца тяжкий груз. Захотелось вычеркнуть из памяти все, что

произошло после того злосчастного

231

КИР А КА С С

Хеллоуина, вернуться назад в тот вечер и вновь стать той

беззаботно танцующей парой. И тут мое сердце опять придавила

свинцовая тяжесть. Вернись мы в тот вечер, у меня не было бы

причин сомневаться в его искренности.

Даже если бы я позволила себе проявить все те качества, которыми

я, по словам отца, обладаю и которых, по мнению Аспена, начисто

лишена, я все равно не стала бы... и не смогла бы стать Крисс. Она

была лучше меня.

Я так устала, так изнервничалась и запуталась, что начала плакать.

—

Америка? — спросил Максон нерешительно. — Что

случилось?

—

Я не понимаю.

—

Чего?

Я отметила про себя, что плачущие девушки уже не наводят на

него ужас.

—

Тебя. Я совершенно перестала тебя понимать в по-

следнее время.

Я смахнула слезы с одной щеки, а Максон очень бережно утер

другую.

Странно вновь чувствовать его прикосновение. С другой стороны,

оно было таким знакомым и привычным, что мне показалось бы

неправильным, если бы он этого не сделал. Когда слезы были

утерты, Максон не отнял руки, а ладонью погладил меня по щеке.

—

Америка, — произнес он очень серьезно, — если ты

захочешь что-то узнать обо мне — о том, что для меня важно и кто

я на самом деле, — достаточно просто меня спросить.

У него был такой искренний взгляд, что я чуть и в самом деле не

спросила. Я едва не взмолилась, чтобы он все мне рассказал: в

какой момент он обратил свой взгляд на Крисс? Знал ли он про

дневники? Что такого было в этом совершенном браслете, что

заставило его вспомнить обо мне?

Но как узнать, правду он скажет или нет? А тут еще и другой

вопрос: как быть с Аспеном, если чаша весов — я это постепенно