Томас взглянул на Луизу:

– Похоже, это указывает на то, что она живет поблизости от этой площади. Площадь находится в районе под названием Пренцлауэр-Берг.

Томас уже отметил этот район на карте красными чернилами, он показал карту Луизе.

– Слишком все-таки большой район, чтобы отыскать в нем человека, не имея адреса.

Он кивнул:

– Но, основываясь на фактическом материале, я, кажется, уже могу ограничить наши поиски одной улицей. – Он пролистнул распечатки и вынул сообщение с последней пометкой. – В этом сообщении Рената пишет, что купила гардении у любимого цветочника, который живет на ее улице. На компьютере в холле я заглянул в домашнюю страничку «Интерфлоры». Если верить ей, то в районе Пренцлауэр-Берг есть всего три цветочных магазина, и ближайший к площади Гельмгольцплац находится на Грейфенхагенерштрассе. Мне не удалось узнать, есть ли на ней монастырь, но, во всяком случае, там имеется церковь.

Луиза посмотрела на карту:

– Как странно, что она не сообщила Могенсу своего адреса.

– Возможно, она сделала это позднее в одном из писем, которые он не стал распечатывать. А может быть, они сообщили друг другу адреса в телефонном разговоре.

– Так ты думаешь, Могенс бывает где-то в этом районе?

– На это было бы слишком смело надеяться, но один человек, по-моему, там живет – та самая Рената Шуман, которой известен его адрес.

– Почему же тогда мне в моих поисках ни разу не попались ее фамилия и адрес?

Томас пожал плечами:

– Некоторые люди умеют ловко укрываться от радаров.

– За исключением твоего! – улыбнулась Луиза. – Так каким же будет наш следующий шаг?

– Мы отправимся туда завтра и прощупаем почву. Будем искать, пока не найдем Ренату или твоего брата.

Томас собирался уже вставать, но тут она наклонилась к нему и положила руку ему на колено:

– Ты уходишь?

– Не хочу тебя больше беспокоить.

– Ты не беспокоишь меня. Разве что немножко, но только в приятном смысле.

Луиза встала с места и села к Томасу на колени лицом к лицу, и он ощутил тепло ее тела. Она склонилась к нему и приникла губами к его губам. Он обнял ее и прижал к груди. Они слились в долгом поцелуе. Затем он встал и отнес ее на кровать. Они помогли друг другу раздеться и обнялись, нырнув под одеяло. Томас чувствовал, как в нем поднимается желание. Он вошел в нее, не отрывая взгляда от ее глаз; завел ей руки за голову и держал так, чувствуя ее покусывание у себя на шее и на плече. Тихие возгласы, которые вырывались у нее, распалили его сильнее, и он вместе с ней отдался любви.

Семью месяцами ранее, Берлин, 23 сентября 2013 года

Могенс очнулся во всепоглощающей темноте. Ванна была пуста, и он почувствовал, как врезаются цепи в его щиколотки, запястья и шею. Он не знал, как долго пробыл в беспамятстве, помнил только, как под звуки пионерского марша погружался в хлынувшую из крана воду под угрожающий голос Ренаты, требовавший, чтобы он сказал, где его деньги.

Делая глотательные движения, чтобы выдавить во рту хоть немного слюны, он чувствовал в горле режущую боль. Была какая-то страшная ирония в том, что, едва не утонув, он теперь умирал от жажды. Упершись ногами в ванну, он попробовал немного приподняться, чтобы дотянуться до крана, который, как он знал, находился у него над головой. Но цепи неумолимо удерживали его на дне. Он обмяк и тихо зарыдал. Стукнув рукой в стенку ванны, он услышал, как что-то прикрепленное к цепи громко звякнуло о железо. Могенс догадался, что цепь скреплена на запястье небольшим висячим замком. Он отвел руку в сторону, чтобы еще раз стукнуть замком, и тотчас же почувствовал, как стянулась цепь на шее. Не позволяя себе впасть в панику, он постарался расслабиться и сразу ощутил, как цепь на шее перестала его душить. В окружающей тьме у него не было возможности разглядеть, каким образом он был прикован к ванне, и думал, что на руках и ногах, а также на шее у него отдельные цепи. Но сейчас он стал догадываться, что он весь опутан одной длинной цепью, которая была продета через специальные крепления, приделанные к ванне. Здесь был применен такой хитроумный способ, при котором всякий раз, как он дергался, цепь натягивалась еще туже. Однако у этого способа было одно слабое место: все устройство держалось на одном-единственном замке. А это означало, что если он изловчится отомкнуть замок, то окажется на свободе.

Могенс подтянул к себе цепь, чтобы можно было посильнее ударить замком. Изо всей силы он двинул замком, который сидел у него на запястье, о стенку. Громкий звук напугал его. Он замер, прислушиваясь, не всполошил ли этот шум Ренату. Успокоившись, он сделал следующую попытку. Затем подергал цепь, но замок, по-видимому, нисколько не пострадал. Он повторял те же попытки снова и снова. С каждым разом он все больше вытягивал цепь и терпел, когда она врезалась в шею, зато удар получался сильнее. Наконец силы его иссякли, и он напоследок еще раз легонько ударил замком. Рука ныла и, казалось, сильно распухла. Вероятно, она была сломана. И вдруг что-то со звоном упало на дно ванны. Он потянул за цепь и почувствовал, как ее звенья, скользнув по щиколоткам, свалились у него с ног. В следующий миг он размотал цепь на руке и на шее. Держась за края ванны, он привстал. Ноги еле держали его, кое-как он перевалился через край ванны и упал на холодный цементный пол. Несколько минут он лежал так, собираясь с силами: одно то, что он выбрался из ванны, уже было победой, но он понимал, что если не встанет сейчас и не найдет дорогу, чтобы выбраться из темноты, то рано или поздно сюда явится Рената и снова прикует его к ванне. Он поднялся с пола и пошел, выставив вперед руки, чтобы ощупью находить дорогу. Неверными шагами он двинулся вперед обследовать темное помещение. Он хотел добраться до стены и затем идти вдоль нее, пока не наткнется на выход. В этот миг он споткнулся о какой-то жесткий предмет и едва не упал. Отчаянно замахав руками, он за что-то задел, и это что-то с грохотом покатилось на пол. Это был старый катушечный магнитофон, при падении он заработал. Высокие голоса пионерского хора взорвали тишину. Первой мыслью Могенса было выключить магнитофон, но вместо этого он в панике продолжил поиски стены. В следующий миг его ладони коснулись холодной шершавой поверхности, и он боком пошел вдоль нее. Он все надеялся, что вот сейчас наткнется на дверь, которая выведет его на волю. Сквозь пение хора он услышал, как заскрипели дверные петли, и обернулся на шум. В дверном проеме перед ним на мгновение показалась какая-то высокая фигура с распущенными длинными волосами, и дверь тотчас же закрылась.

– Рената, умоляю тебя… я больше не могу… я все тебе рассказал… отпусти же меня…

Музыка замолчала, и он услышал собственное прерывистое дыхание. Он продолжил свой путь вдоль стены, стараясь ступать неслышно и все время ощущая спиной ее холодную поверхность:

– Обещаю, что никому ничего не скажу… Пощади меня, пожалуйста!