Сейчас, когда Том смотрел на распростертые на земле тела оройнов, ему было не до смеха.

– Нужно держать злость под контролем, – тихо произнес Том. – Иначе недолго и самому превратиться в оройна.

Махнув рукой мальчишкам, восторженно глядевшим на него сквозь стеклянные вставки в церковных дверях, Том зашагал к воротам.

В церкви, в компании глухонемого уборщика, который даже в нынешнее дурное время не потерял голову, ребята будут в большей безопасности, чем дома.

– Кто это был? – спросил один мальчишка у другого.

– Человек-факел! – уверенно ответил приятель.

– По-моему, он убил нашего соседа, Вреднюгу Пинкса.

– Видимо, Вреднюга Пинкс здорово его достал.

– Вреднюга Пинкс кого хочешь достанет!

– Когда я был маленьким, он постоянно пугал меня. Говорил, что как-нибудь непременно поймает и как следует надерет мне уши.

– За что?

– Да ни за что! Просто так!

– Ну вот, теперь ему самому уши надрали.

– Точно!

– Будь здоров, Вреднюга Пинкс!

Войдя в дом, Том прикрыл дверь и замер у порога.

В доме царила странная, кажущаяся неестественной тишина.

Четыре человека в доме, один из которых взбалмошный пират-горлопан, – и ни единого звука.

Том хотел было запереть входную дверь на замок, но, подумав, оставил ее просто прикрытой. На случай, если придется срочно ретироваться, нужно было бы и велосипед оставить на дорожке, а не ставить под навес. Ну да ладно, что сделано – то сделано.

Том снова прислушался.

Тихо.

Осмотрелся.

Все вроде бы нормально.

Вещи стоят на своих местах.

Ничто не опрокинуто, не разбито. Даже не сдвинуто.

Никаких следов борьбы.

Стоп!

Дверь в кухню закрыта!

Прежде ее никогда не закрывали.

Осторожно ступая, Том начал продвигаться через прихожую в сторону кухни.

На ходу он достал из кармана пакаль и зажал его в руке как оружие.

В душе он на чем свет стоит ругал себя за то, что оставил дядю с тетей под присмотром «серого».

«Серому» нельзя было доверять.

«Серый» – он «серый» и есть.

Что у него на уме – знает разве только он сам.

Том оказался в трех шагах от двери. Ему стали слышны доносящиеся с кухни приглушенные голоса.

Слова звучали неразборчиво – Том не мог понять, о чем идет речь. Но ясно было, что разговор велся на повышенных тонах. Как будто кто-то кого-то в чем-то обвинял. А тот, другой, не извинялся и не пытался оправдываться, а выступал со встречными упреками.

Тому это совсем не понравилось.

Он быстро подошел к двери и взялся за ручку.

Но открыть дверь он не успел.

– Тысяча чертей! – теперь вполне отчетливо прозвучал голос капитана Боулмингтона. И, судя по интонациям, капитан был зол. Чертовски зол! – Это моя собственность! И я никому не позволю ее у меня забрать!

– Капитан! – голос мистера Картрайта. Который, судя по всему, не собирался уступать пирату ни в решительности, ни в напористости. – Вы нарушаете правила!

– К черту правила! Их придумал идиот!

– Капитан! Я требую, чтобы вы не сквернословили при даме!

– Прошу простить меня, миледи! Я ни в коем разе не хотел оскорбить ваш слух!

– Все в порядке, Джек, – это уже голос тети Мэгги, вернее, миссис Картрайт. – Я уже почти привыкла к вашей манере разговора.

– Продолжим, капитан?

– Как вам будет угодно, милорд!

– Кто начинает?

– Предоставляю это право вам, уважаемый!

«У них там дуэль! – с ужасом догадался Том. – Они могут прикончить друг друга!»

Том рванул дверь на себя и влетел в кухню.

– А вот и Том, – ласково улыбнулась миссис Картрайт.

В помещении находились все четверо – тетя Мэгги, дядя Боб, доктор Робертс и Ахав.

«Серый» и тетя Мэгги сидели за обеденным столом напротив друг друга. Дядя Том и доктор Робертс также располагались по разные стороны стола. Но только в процессе выяснения отношений оба поднялись на ноги. И сейчас они стояли, вперив друг в друга гневные взгляды.

– Что происходит? – спросил растерянно Том.

– Они не могут поделить Бурбон-стрит, – ответила миссис Картрайт.

– Я купил ее три круга назад! – уверенно заявил капитан Боулмингтон.

– Нет! – не менее уверенно возразил ему мистер Картрайт. – Вы купили соседнюю Эльм-стрит!

– Я точно помню, что покупал Бурбон-стрит! – стоял на своем пират. – Просто кто-то сдвинул мою фишку!

– Хотите сказать, что это я сделал?

– Если бы я хотел, то так бы и сказал!

– Но у вас есть подозрения?

– Да, у меня есть подозрения! Потому что кто-то сдвинул мою фишку!..

Они играли в «Монополию».

В старенькую «Монополию», которую дядя с тетей подарили Тому пятнадцать лет назад.

Где они ее отыскали?..

Банкиром был Ахав – перед ним стояла коробочка с разноцветными бумажками, изображающими деньги.

– Надо было записывать ходы, – посоветовал Том.

Он почувствовал себя как скрипка, с которой сняли струны, когда понял, что ничего ужасного дома не происходит.

Все в порядке.

Все на месте.

И даже, можно сказать, в добром здравии.

– Отличная идея! – одобрительно посмотрел на Тома мистер Картрайт. – Как в шахматах!

Боулмингтон скорчил недовольную физиономию.

– Шахматы – игра для детей.

– С чего вы это взяли? – удивился мистер Картрайт.

– Я видел пару раз, как играют в шахматы. Скука смертная!

– В шахматы нужно вникнуть.

– Ну еще бы! Я так и не смог понять, почему фигурка, которая стоит между конем, называется епископом? А?.. Что вы на это скажете?

– Так уж исторически сложилось.

– Исторически сложилось, говорите? Не-ет! – капитан Боулмингтон погрозил мистеру Картрайту пальцем. – Тут есть какой-то подвох! Шахматы – жульническая игра!

– Но вы же только что сказали, что это игра детская.

– Ну да – детская и жульническая. Вот трик-трак – совсем другое дело! Сколько очков выбросил – столько ходов и получил. А в шахматах все ходят как попало.