Письмо от леди Клиффорд было как гром среди ясного неба.

"Моя дорогая Люсилла, – говорилось в письме, – прошу принять от всех нас самые дружеские пожелания, ведь мы всегда были друзьями. Мы были приятно удивлены и обрадованы, что ваше семейство получило графский титул. Ибо хотя никто не достоин этого звания больше, чем вы, тем не менее хорошо известно, кто именно был в Лондоне последние семь лет, и в настоящее время награды раздаются не всегда тем, кому надлежит, и почести воздаются не тем, кто этого заслуживает. Но не стоит возмущаться, времена изменились – боюсь, что к худшему.

Мы все были поражены известием о женитьбе Джералда, которая произошла так неожиданно. Он женился на бывшей графине Рэдклифф. Не сомневаюсь, вы слышали, что она очень красивая женщина, часто бывает при дворе и, по слухам, пользуется расположением короля. Я сама редко хожу в Уайтхолл, предпочитая компанию старых друзей. Двор посещают молодые и легкомысленные, а люди с хорошими манерами там не е чести. Но, возможно, вернутся старые порядки, и былые добродетели – честь мужчины и скромность женщины – не станут вызывать грубых насмешек, как теперь.

Надеюсь вскоре иметь удовольствие снова увидеться с вами. Несомненно, вы приедете в Лондон, когда Джералд и его жена станут жить в одном доме.

Ваша покорная слуга Маргарет, леди Клиффорд".

Вот такое было письмо. Как будто в тихий пруд швырнули камень. «…Когда Джералд и его жена станут жить в одном доме». Так что же имела в виду ее светлость?

Они поженились, но не живут вместе? И где же тогда живет он? И где – она? Люсилла еще раз внимательно прочитала письмо и на этот раз извлекла еще несколько мрачных и многозначительных намеков. Она решила, что должна поспешить в Лондон ради благополучия своего сына.

И вот, приехав и увидев эту выскочку, она почувствовала, как в ней вскипает попранная добродетель. Но одновременно она с удивлением заметила, что ощущает какую-то растерянность и неловкость. Двадцать лет затворничества в деревне лишь в обществе своих детей, крестьян и ближайших соседей, хлопоты по дому, а также вечная экономия денег, чтобы Джералд мог прилично выглядеть в Оксфорде и путешествовать за границей, – все это лишало ее возможности следить за своей внешностью, и она оказалась совершенно не подготовленной к такой встрече.

И несмотря на то что за леди Стэнхоуп стояли многочисленные поколения высокородных и высокомерных предков, а эта выскочка имела лишь репутацию актерки из театра или места того почище, Люсилла была ошеломлена и застигнута врасплох холодностью, самоуверенностью и красотой этой женщины, ее прекрасным нарядом, ее небрежной манерой поведения. Но более всего – ее юностью. Однако леди Стэнхоуп была крепким орешком, не то что ее застенчивый и неуклюжий сын. Она улыбнулась своей невестке, которая сидела лицом к ней, пока они ожидали, когда принесут чай, и обмахивалась веером, будто в комнате было слишком жарко, чуть наклонив голову в одну сторону.

– Итак, вы моя новая невестка? Какая же вы, право, хорошенькая. Джерри, должно быть, очень гордится вами. Уверяю вас, что слышала о вас множество похвальных слов.

– Так скоро? Кажется, ваша светлость только что приехали в город.

– О, по письмам, моя дорогая! Леди Клиффорд – моя ближайшая подруга, и она постоянно сообщает мне обо всем, поэтому я в курсе дела, будто сама живу на Пьяцце. Для меня это большая радость, уверяю вас, хотя все эти последние годы я пребывала в тяжкой печали после смерти моего дорогого супруга. О, я знаю все последние сплетни, словно и не уезжала отсюда.

И леди Стэнхоуп чуть усмехнулась, бросив сперва веселый взгляд на притихшего Джерри, а потом на невестку и подумав: а хватит ли у этой девки ума понять ее намек? Но Эмбер либо не поняла, либо ей было лень понимать.

– Ну что ж, – ответила Эмбер, – чего-чего, а уж сплетен в наше время хватает с избытком. Это единственное, в чем мы не отстаем от французов.

Леди Стэнхоуп откашлялась и положила руку на плечо Джералда, улыбнувшись ему теплой материнской улыбкой.

– Ах, как изменился мой Джерри! Я не видела его с тех пор, как он отправился на континент, в июне будет два года. Клянусь, он выглядит модным, как французский виконт. Надеюсь, мадам, что вы будете счастливы, живя вместе. Я уверена, Джерри сумеет сделать женщину счастливой, как любой европеец. Для женщины нет ничего важнее счастливого брака, хотя нынче некоторые развратные люди насмехаются над семейной жизнью.

Эмбер слабо улыбнулась, но не ответила… В этот момент появился лакей, за ним еще двое. Они расставили серебряные чайные приборы, искусно выполненные китайские фарфоровые чашечки, хрустальные стаканчики для бренди, который всегда подавался к чаю.

Леди Стэнхоуп сделала вид, что преисполнена восторга.

– Какой восхитительный чай! Скажите, где вы его достаете? У меня чай никогда не бывает таким превосходным, клянусь.

– Чай достает эконом леди Элмсбери… наверное, в Ост-Индском торговом доме.

– М-м-м, чудесно. – Она отхлебнула еще. – Полагаю, вы с Джерри вскоре переедете в свой дом?

Эмбер улыбнулась, прикрывшись чашкой, ее глаза сузились и блеснули, как у кошки.

– Возможно, когда-нибудь мы выстроим дом, когда легче будет нанять рабочих. Ведь сейчас все строители заняты восстановлением Сити и заново возводят таверны.

– А что же вы будете делать тем временем? – спросила баронесса с самым наивным выражением лица.

– Полагаю, будем жить, как и жили. Нас это вполне устраивает, вы согласны, сэр?

Глаза жены и матери впились в Джералда. От неожиданности он вздрогнул и пролил чай себе на кружевной воротник.

– Я… да. Пожалуй, что так. Пока вполне устраивает.

– Нонсенс, Джералд ! – резко возразила его мать. – Это никуда не годится! Это просто глупо, дорогая моя, – снова повернулась она к Эмбер. – Ведь об этом столько разговоров.

– Не хотите ли вы сказать, мадам, было столько разговоров? Теперь ходят сплетни о побеге Фрэнсис Стюарт, вот что в моде.

Баронесса пришла в отчаяние. К такому сопротивлению она не привыкла, годами управляя довольно сговорчивым сыном и двумя покорными дочерьми. Такое поведение она сочла оскорбительным и дерзким. Разве эта девка не понимает, что перед ней свекровь, достаточно значительная личность и несравненно более высокого происхождения!

– Вы, наверное, пошутили, моя дорогая. Но тем не менее это неслыханно, чтобы муж и жена жили раздельно. Мир, знаете ли, придерживается строгих правил, и брак призван объединять мужа и жену. Я понимаю, век изменился с того времени, когда я выходила замуж, но позвольте заверить вас, мадам, что даже нынешние нравы не допускают такого. – Чем дольше она говорила, тем сильнее возбуждалась, под конец это была уже разъяренная птица.

Эмбер тоже начала сердиться. Но она заметила несчастное, обиженное лицо Джералда и сдержалась: пожалела его. Отставив чашку с чаем, она налила бренди.