Сердце его так и подскочило. Он поглядел вниз. Там, далеко под его насестом, бурлил крохотный людный деревянный мирок. На палубе полно людей, канатов, орудия приникли к палубе у самого фальшборта, точно бронзовые звери, настороженные перед схваткой. Люди внизу остановились, не одно и не два лица запрокинулись к нему, а затем повернулись к горизонту. Нет, нельзя пренебрегать случайностью. Рол закрыл на миг глаза и проревел: «Все по местам!»

Миг тишины. Затем жестко застучал барабан, и толпа на палубе оказалась охвачена бурной деятельностью. Хвост кильватера начал плавно изгибаться, когда судно повиновалось рулю, меняя курс, дабы сблизиться с тем, чужим. Нос резко нырнул с гремучим шипением, и по баку рассыпалась водяная пыль. Снасти внизу скрипели и стонали, дерево вытягивалось и напрягалось, как будто корабль был пробуждающимся титаном, в котором нарастал гнев. Теперь ветер бил ему в левый борт. Бизань взяли на гитовы, топсели наполнились до предела. Команда подбирала грот и косые. Если вскоре возможна схватка, лучше, чтобы полотнища не вздувались слишком близко к дулам орудий. Рол схватился за бакштаг и соскользнул на палубу. Знак Моря уберег его ладонь от жжения. Немедленно бурная жизнь плотно окружила его, мир его стал маленьким и насыщенным.

– Не выкатывайте их, парни, – прокричал он орудийным расчетам. Он хотел, чтобы отверстия оставались закрытыми до последнего мгновения, когда «Возрожденный» обнажит зубы, выкатив шесть двенадцатифунтовых фальконетов по левому борту. Корабль под его ногами с охотой отвечал на властные требования ветра.

Вот оно. Топсели чужого судна поднялись над горизонтом достаточно, чтобы их видели с палубы. На гротмачте развевался флажок, подобный шафрановой искре с черной каймой. Боевой флаг Бьонара.

– Борода Рана, – негромко пробормотал Галлико. – Корабльто военный.

– Значит, нам всетаки пригодятся твои двадцать залпов, – улыбаясь, сказал ему Рол. И понюхал воздух. Ветер попрежнему был северосеверозападный, и «Возрожденный», идя по ветру, делал добрых семь узлов, меж тем как барка уступала ему в скорости, ибо шла к ветру под углом, реи перекашивало, и вот они уже стали как на шхуне. Рол следил за ее продвижением.

– Медленно у них выходит, надо сказать. Сомневаюсь, что они делают три узла.

Галлико кивнул. На его лице была натянутая улыбка, полностью лишенная добродушия.

– Эй, на палубе! – прогремел дозорный. – Они меняют курс. Похоже, хотят сблизиться.

– Боевая готовность по левому борту. Элиас, подними наш флаг. Галлико, ступай на бак и посмотри, как там с абордажными крючьями.

– Есть, капитан, – рявкнул полутролль, подмигнув. И затопал прочь с быстротой, поразительной для такого верзилы.

Флаг «Возрожденного» бежал вверх по гарделям гротмачты, и ветер подхватил его, заставив биться, точно исступленного змея. То был неровный кусок черного как смоль полотна без всяких обозначений. Черный Флаг. Теперь, если их ждет неудача в бою, не будет ни просьб о пощаде, ни ее самой.

– Расчеты левого борта, выкатить орудия!

Люки отверстий вдоль левого борта были подняты, и потеющие расчеты, по шесть человек на орудие, потянули своих неподатливых смертоносных подопечных вовне, канаты испускали стон, дерево и железо оглушительно гремели. Общий вес шести полуторатонных двенадцатифунтовок вызвал крен корабля при перемещении. По палубе предусмотрительно рассыпали песок, чтобы босоногие матросы не поскользнулись, если на струганные доски прольется кровь когото из них. У оснований мачт расставили кадушки с водой, а мотки фитиля, который предстояло подносить к пушкам, уже тлели в железных ведерках близ каждого расчета. Едкий запах колебался, усиливаясь и ослабевая, у корабельного шкафута. Рол вдыхал его как тонкий аромат, занимая свое место в конце шканцев близ штурвала. За штурвал, удерживая корабль на курсе, ухватилась вся четверка рулевых. У поручня шканцев стояли еще два матроса, ответственных за две маленькие злобные вертлюжные пушечки.

– Могут и эти пригодиться, – сказал Крид, с кривой улыбкой протянув два пистолета с кремневыми замками. – Заряжены и готовы к стрельбе. Мной лично.

Рол кивнул и засунул оба себе за кушак. У всех прочих было по кортику у бедра, но у Рола его сабля. Пока два корабля сближались, он неосознанно теребил стянутые кожей кремни своих пистолетов, благодаря судьбу за все, чему выучился у Пселлоса.

– Так держать. – Это рулевым. Они славно справлялись, но ведь все были прирожденными моряками. И многим уже довелось побывать в бою. Рол оглядел палубу и увидел, что все стоят в полной готовности. И никаких разговоров. Галлико с умом их отбирал.

– Элиас, люди в трюме…

– Их предупредили, чтобы оставались внизу. Сидят тихо как мыши. Они взяли детей в трюм, не слишком приятно, но безопасно.

Теперь приближающаяся барка была менее чем в трех кабельтовых. В последний миг он повернет «Возрожденного» и явит противнику его борт с орудиями во всей красе. Тогда бьонарцам придется лечь в дрейф, дабы снизить ущерб от огня. И как только парни Рола зададут неприятелю взбучку, Галлико поймает барку за нос абордажным крюком, ворвется на ее бак, и вся команда как один…

– Шкипер, они не останавливаются, – предостерег один из рулевых.

– Курс прежний.

Экипаж барки сбегался на ее бак. Рол увидел, как блестит металл клинков, а затем вдоль борта отворились люки и показались зловещие стволы тяжелых орудий. Бьонарцы решили продолжить сближение и встать рей в рей.

– Лево руля! – возвопил он, надеясь, что не слишком опоздал. Рулевые отчаянно потянули штурвал, и «Возрожденный» стал поворачивать, ворча и отбрасывая волну. Но выкаченные орудия левого борта замедлили поворот. Палуба накренилась, и орудия до предела натянули тросы, удерживавшие их на месте. Ведерко с водой скользнуло в шпигат и перевернулось. Один неловкий детина потерял опору на усеянной песком палубе и покатился следом. Слишком медленно.

– Не получится. Орудийные расчеты, лечь на палубу! После первого их залпа стрелять как выйдет!

– Ран, смилуйся над нами, – пробормотал один из рулевых. Ему и его товарищам требовалось оставаться на месте, чтобы корабль не сбился с курса. Барка сделала поворот, едва ли в полукабельтове от носа «Возрожденного», а затем весь ее борт исчез в густом и буйном желтом дыму. Полуударом сердца позднее раздавался жуткий рев ее полного бортового залпа. Воздух заверещал и ожил, наполнясь железом, деревом и разодранной плотью. Ядра попали в «Возрожденный» близ носа и прокатились почти во всю длину корабля. Рассекая снасти, ломая в щепы шлюпки, пробивая корпус и оставляя мокрое место от матросов. Одно из этих ядер, прошипев вдоль шканцев, угробило двух из рулевых и раскололо корабельный штурвал. Двое уцелевших рулевых в отчаянии попытались воспользоваться тем, что осталось от деревянного колеса. Рол отступил с палубы и, тяжело дыша, выдернул у себя из бедра острую и плоскую дубовую щепку.

– Огонь! – приказал он, одурев от боли и ярости. Корабль все еще слушался руля и завершил свой поворот вправо почти без запинки. Кровь лилась из шпигатов, словно ею истекал сам корабль, орудия его грохотали с ничтожными перерывами. Гора дыма высотой до марсарея, густая и клубящаяся, с проглядывающим изнутри пламенем. У середины тяжелые фальконеты отскочили назад один за другим, когда расчеты вставили дымящиеся фитили в отверстия.