Истерично улыбаюсь. Не от того, что поднял скрытность, а оттого, что получилось спрятаться. Ведь именно это стало следствием появления нового вторичного звена. Получаю столь нужную передышку и десяток секунд, чтобы подумать.

Хан возвращается в главный цех и рыскает глазами. Бой Псов с диаровцами продолжается, но он растянулся на всю фабрику. В главном цеху осталось не больше десяти бойцов, и Хан их не щадит. Озлобленный и обезумевший он убивает и своих, и чужих. Любой, кто попадается Хану на глаза, ломается, расплющивается, прихлопывается.

Глядя на его мощь и ярчайшее свечение материи, я понятия не имел, что с этим сделать. Кахар был силён, но Хан — в разы сильнее. Разумным решением было бы бежать и прятаться, но вокруг гибло слишком много людей. Псы или диаровцы — уже неважно. Хан окончательно обезумел. Он собрался похоронить всех, лишь бы добраться до меня и поставить точку в борьбе за Стольный. Побег спасет мне жизнь, но будет стоить намного дороже, чем биение собственного сердца.

— Прячешься, жалкий предатель?! — Взревел Хан и взмахом руки вырвал из бетона бункер вместе с креплением. — Я осыпал тебя золотом, и чем ты отплатил?!

Пригнувшись, я отошёл ещё глубже в железные дебри цеха. Проверил магазин — полная обойма. Отслеживая перемещение яркой, как звезда, материи Хана, я пытался рассмотреть в ней слабости. Найти какой-то изъян или брак. Получалось плохо. Пока я думал и наблюдал, большой палец правой руки откупоривал пробки с пластиковых колбочек. Я выливал в себя содержимое зелий, даже не разбираясь какие и для чего служат.

Нужно сказать, что с увеличением объема материи до двадцати единиц, эффект от зелий значительно снизился. Относительно снизился. В абсолютных единицах их значения остались прежними и всё также увеличивали, рукопашный бой, выносливость или сопротивлениематерии, но на фоне нового объема усиления не казались заметными. Больше всего, пожалуй, помогло зелье для увеличение основных звеньев восприятия. Слегка размытая материя Хана, за которой я наблюдал почти с сотни метров, стала четче. Вместе с ней более различимыми стали и другие химические элементы, в составе которых содержались энергетические частицы. Например, это относилось к трубопроводам.

Это не было для меня открытием. Я и раньше мог определить, что движется по тем или иным трубам, если содержимое перекликалось с материей. Увеличив восприятие, всё стало ярче. В разгар схватки и ухода от преследования я не обращал внимания на трубы вокруг, а сейчас они бросались в глаза, затмевая обычные предметы. Я находился в настоящих джунглях, где бесчисленным множеством переплетенных лиан были трубы. Магистральные трубопроводы выглядели как вечно закупоренные фосфорные емкости, в которых движение остановилось навсегда, а вот вспомогательные трубопроводы по-прежнему работали.

Пускай фабрика больше не годилась для выпуска продукции, но Варёный не спешил её останавливать. Как минимум нужно было соблюсти определенные процедуры. Снизить температуры, остановить запущенные реакции, убедиться, что всё благополучно уйдёт в хвосты. По вспомогательным трубопроводам всё еще блуждали смеси. Причём, некоторые из них были довольно интересными. Например, смесь в трубе, под которой прямо сейчас проходил Хан.

Вскинув автомат, я нажал на спуск. Над головой у Хана высветилась искра, и серая струя под напором ударила ему в спину. Хан ойкнул и развернулся. Поспешил отойти от токсичной смеси и направил энергию на спину, чтобы ослабить жжение от кислоты, которая просочилась сквозь одежду.

Спустя пять секунд, примерно вспомнив, откуда раздался выстрел, Хан махнул рукой и раскурочил конвейер, за которым я прятался. Меня там уже не было. Я сидел на защитном кожухе электродвигателя и целился в следующую трубу.

На голову Хану полилась смесь сразу из шести дырок. На этот раз он оказался предусмотрительнее и выставил энергетическую сферу. Его не зацепило, но было неприятно. Теперь ему приходилось удерживать сферу, чтобы сдержать шипящую над головой кислоту. Около минуты Хан удерживал вокруг себя поле и расхаживал по центру цеха, чтобы не попасть под очередную пробоину, а когда наконец снял щит, я угостил его пулей в колено и отравляющим ядом, который, понятное дело, не навредил Хану, но отлично сработал, как дымовая завеса и помог мне вновь спрятаться, пока старик крушил, мял и срывал крышу в той части цеха, где я прятался.

Подхватываю поржавевшую шестеренку и швыряю к воротам. Хан оборачивается на грохот, а затем поворачивается ко мне. Я мчусь по третьему ярусу и зажимаю курок. Хан отражает пули и создаёт ударное поле. Подныриваю под него и бегу дальше. Лестница заканчивается. Внизу подо мной — Хан, впереди — очищенная площадка с ёмкостью с бешенным коктейлем, за ней — следующая лестница второго уровня. Ускоряюсь. Вскакиваю на перила, прыгаю. Пролетаю над головой у Хана, а тот выбрасывает ещё одно ударное поле. Бьет по ногам. Хрустят кости и щелкают колени. Меня закручивает в воздухе, но я долетаю до противоположной лестницы. Сминаю телом перила и вваливаюсь на второй уровень, тратя очень много энергии, чтобы стоять на переломанных ногах.

Хан провожает меня взглядом и разворачивается, чтобы оправить вдогонку ещё одно поле. Но прежде над ним раздаётся железный скрежет. Ударная волна пробивает трубу, откуда на Хана льются тысячи литров смеси. Он закрывается сферой. Густая масса облепляет его со всех сторон.

Подтягиваюсь и доползаю до трупа одного из диаровцев. Срываю гранату, держу полторы секунды в руке. Бросаю.

Одной рукой Хан удерживает поле над головой, чтобы остановить поток с потолка, второй — расчищает налипший завал. Граната взрывается. Осколки и ударная волна отбрасывают Хана.

Я рассчитывал, что он подлетит и окунётся в ёмкость с загустевающим бешенным коктейлем. Получилось хуже, но всё равно сносно. Хан не подлетел высоко, но летел быстро, а потому пробил одну из стенок ёмкости и попал в плен, точно оса в блюдце с мёдом.

Бешеный коктейль растекся по площади и затвердел. Окутал ноги, торс и левую руку крепче, чем любая бетонная смесь.

— Как же ты меня достал! — Взревел Хан и вскинул свободную правую руку.

Энергетическое поле подбило меня снизу и выбросило на третий уровень, где я приземлился на переломленные ноги и попробовал бежать.

— Вот и всё, сученыш!

Хану было плевать, что большая половина его тела застряла в окаменевшей смеси. Он оскалился и вытянул руку с растопыренными пальцами, будто ловил бейсбольный мяч.

Чувствую душную тесноту. Вокруг смыкается толстая энергетическая сфера, которая сжимается вместе с пальцами Хана. Меня поднимает в воздух.

Передав приказ материи, я выставляю энергетический щит. Двадцать относительных единиц и материя на стадии познания — это не шутки. Но этого недостаточно. Мощь Хана превосходит мою в разы. Он продолжает сминать меня, деформируя щит. Слышу хруст стенок энергетического поля, теряю энергию от каждого сдавленного сантиметра.

В голове мелькает ужасная картинка того, чем всё закончится. Ему хватит сил, чтобы раздавить меня, как зубчик чеснока в чеснокодавке. Нужно что-то делать.