– Значит, родственник из Штеттина, Эрих, инвалид.

– Яволь!

– У тебя хороший немецкий, как у берлинца. У американцев в подразделениях переводчики есть, имей в виду, постарайся без акцента говорить, если из Штеттина.

– Учту.

Легли спать. Утром поднялись одновременно. Снова попили чаю с хлебом. И чай жидкий и хлеб тонюсенькими кусками, только чтобы желудок не сосало, а сытости никакой. После скудного завтрака Василий рюкзак потрепанный вынес, горловину развязал.

– Я сверху старую мужскую одежду положил, вдруг досматривать будут. Но если прикажут вытряхнуть все, ты засыпался. Оружия, как я понимаю – нет?

– Командование приказало не брать и союзников не трогать во избежание международного скандала.

– Оно понятно. Когда выходишь?

– Прямо сейчас.

– Тогда ни пуха ни пера.

– К черту.

Василий вывел Игоря через черный ход. На улицах народу мало, люди стараются без нужды американцам на глаза не попадаться. Периодически проносились джипы с «джи-ай», как назывались пехотинцы США. Никем не остановленный, Игорь выбрался из города, сразу за ним перекресток с указателями. К Дрездену дорога прямо ведет. По обочине редкой цепью беженцы бредут с многочисленной поклажей – чемоданы, рюкзаки, сумки, некоторые коляски детские катят, но вместо детей – имущество. С ревом по шоссе проезжали грузовики, проносились джипы. Солдаты на беженцев не обращали внимания, как будто немцев не было. Игорь мысленно Василия поблагодарил. Он на обочине не один, внимание не привлекает. А когда к Кемнице от советского сектора шел, был в одиночестве. И никто не досматривал, не обыскивал. А сейчас при нем важные документы. Почти на каждом перекрестке к беженцам присоединялись новые скитальцы. Игорь ни разу не видел автобуса или гражданского грузовика с людьми. Даже когда пересекали железную дорогу, не проходили по ней поезда и паровозных дымов не видно, хотя они заметны за много километров. Похоже, транспортное сообщение оккупационные власти не наладили, а союзники здесь не первую неделю. Перед разрушенным городом, где только окраины уцелели, контрольно-пропускной пункт.

Несколько солдат стоят редкой цепью поперек шоссе, лениво поглядывают на беженцев, жуют жвачку. За спинами висят карабины Гаранда. Сбоку, на обочине, на раскладном стульчике сидит офицер, стеком играет. Упущение у Игоря было, не знал он званий американских. Мимо солдат прошел, не поднимая головы, смотрел в землю, плечи безвольно опустил, дабы показать, насколько опечален он и морально раздавлен ситуацией. Повезло, не остановили, хотя многих мужчин останавливали. Женщины и дети проходили свободно. Половина пути пройдена. Есть хотелось. На ужин два кусочка хлеба, на завтрак кусок, а Игорь привык утром есть плотно. Неизвестно, как день сложится. На ближайшем перекрестке направо повернул, шоссе почти такое же, а людей намного меньше и все бредут к Дрездену, один Игорь от города. Любому разведчику известно, что скрыться легче в толпе. Или вещь прятать среди подобных, даже на виду, тогда в глаза не бросается. И как накаркал. До своих десяток километров остался, когда на перекрестке КПП. Палатка армейская, на дороге три солдата и джип. Игорь обратил внимание, что американские подразделения насыщены автотранспортом. Причем, в отличие от советских или немецких военнослужащих, ездят в джипах только по двое. Влево поворот и дорога вела к городскому аэропорту, а прямо – к деревне и далее к реке, за которой уже советский сектор. Между деревней и рекой лес рукотворный, где все деревья по линеечке, рядами, с просеками. Игорю одного взгляда хватило, чтобы мгновенно все ухватить. Для разведчика жизненно важно определиться. Конечно же, на Игоря, идущего против движения, обратили внимание. Солдат остановил его, бросил по-немецки:

– Аусвайс.

Игорь паспорт из кармана пиджака достал, предъявил. Солдат осмотрел бегло, взял Игоря за локоть, повел к палатке. Внутри стол, пара раскладных стульев. На одном офицер сидит, курит сигару. Солдат положил на стол паспорт Игоря, доложил по-английски. Офицер солдата отправил, стеком паспорт к себе придвинул, просмотрел.

– Куда направляешься? – на чистом немецком спросил.

– В Чехию, в Моравии у меня родственники.

– Почему таким путем? Из Штеттина в Чехию короче маршрут.

– В Дрезден заходил, господин офицер. Тетка там жила. А город разрушен, не нашел я ее, даже не знаю, жива или нет.

– Хм, сам из Штеттина, акцент берлинский.

– Жил там, учился, перед войной вместе с родителями в Штеттин перебрался.

Американец не так прост, диалекты немецкого языка знает, языком владеет, как родным. Явно из контрразведки.

– Почему не служил?

В паспорте была отметка, что не военнообязанный.

– Язва желудка у меня, обострения частые.

– Хм, даже в фольксштурм не призывали?

– Не успели.

– Что в рюкзаке? Сними и покажи.

Игорь рюкзак сбросил, стал горловину развязывать. Офицер вдруг спросил:

– Что в карманах?

– Ничего.

– Руки вверх подними.

Игорь выполнил приказание. Офицер обыскал карманы, ощупал. Видимо, надеялся найти оружие, а может, ценности. Мародеров хватало.

– Покажи рюкзак. Если ничего запрещенного нет, можешь продолжить путь.

А у Игоря в голове мысль – что делать? Свернуть шею? Разборки и скандал. Но это если его поймают. Ударить и убежать? Не серьезно, за ним солдаты кинутся, застрелят. И нельзя, чтобы ценные документы в руки союзников попали. Игорь горловину, затянутую шнуром, развязал. Сверху ношеная одежда. Офицер брезгливо стеком стал одежду ворошить. Что-то ему не понравилось, наклонился. Второго такого удобного момента не будет. Игорь согнутой в локте рукой ухватил офицера за шею, сжал удушающим приемом. Офицер засипел, а сил крикнуть, позвать на помощь солдат нет. Ртом воздух пытается хватать, лицо побагровело, а Игорь захват сильнее сжимает. Офицер задергался, потерял сознание. Игорь вытащил у него из кобуры «Кольт М1911». Все, игры кончились. Если за ним будет погоня, оружие пригодится. Пистолет большой, в карман не влез, сунул его за брючный ремень. Схватил паспорт, в карман пиджака отправил. В принципе, на документ плевать, фальшивка, но там фото, а это след, улика. Затянул горловину рюкзака, лямки на плечи накинул. Наклонился к офицеру, пульс на сонной артерии прощупал. Жив! Заднюю стенку палатки приподнял, осмотрелся – никого, подполз под брезентом и в сторону. Некоторое время он палаткой от американских солдат прикрыт будет. Дойдя до ближайшего дерева, кинулся бежать. Сейчас главное – уйти подальше. С минуты на минуту офицер придет в себя, поднимет тревогу или его обнаружат солдаты. Кинутся искать. Хорошо, собак у союзников Игорь не видел, тогда труба, догонят. Игорь успел пробежать метров двести, когда сзади грохнул выстрел. Ага, объявили тревогу, На столе у офицера полевой телефон стоял, сейчас начнет трезвонить в штаб о нападении. Игорь добавил хода, хотя понимал, чем быстрее бежит, тем раньше выдохнется. Но раньше, в рейдах, успешно преодолевали по десять-пятнадцать километров, причем с полной выкладкой. С полкилометра промчался, когда услышал сзади нарастающий звук моторов.