— Разумеется, мне все понятно, — сказал Ула. — Я не умственно отсталый. — Он заговорил агрессивно и быстро, проглатывая слова: — Сидите треплетесь о соседской взаимопомощи и о том, как у нас тут все прекрасно, а Жаклин и Фабиан там одни.

— Да, но…

— Знаете, как это называется? — Ула повернулся к Оке. — Травля!

— Пожалуйста, — заговорила Гун-Бритт, — не надо. Жаклин сама поставила себя в такое положение. Что посеешь, то и пожнешь.

Ула открутил пробку на бутылке джина и резким движением плеснул себе в бокал так, что половина пролилась на скатерть.

— Для того чтобы станцевать танго, нужны двое, — сказал он, припечатав меня взглядом. — И для того чтобы переспать, тоже.

Я не ослышался?

Прикрыв рот рукой, Бьянка в шоке смотрела, как Ула вливает в себя неразбавленный джин.

— Я не знаю, что вы там себе навоображали, но мы с Жаклин никогда не спали друг с другом, — сказал я. — То, что между нами произошло, было ошибкой, которая никогда не повторится.

— В этом надо убеждать не меня, — фыркнул Ула, поставив бокал и посмотрев на Бьянку.

Она тоже думает, что у меня что-то было с Жаклин? Она обсуждала это с Улой?

— Мне страшно надоело, что вы все время вмешиваетесь… — начал было я, но Бьянка меня перебила.

— Вы защищаете Жаклин? — обратилась она к Уле. — Вам ее жаль? Хотя, как только мы сюда переехали, вы только и говорили о том, какая она страшная соблазнительница.

— От мелких сплетен еще никто не умер. Речь о другом. Разве Жаклин и Фабиан еще недостаточно настрадались? — перебил ее Ула, массируя себе брови.

— Я думаю, нам пора, — сказала мне Бьянка, резко встав из-за стола. — Ты с нами?

В ту же секунду со стула вскочил Ула.

— Вы поступили с Жаклин отвратительно, — сказал он Бьянке. — Вы разрушили ее жизнь.

Он как будто выплевывал слова.

— Вы слышали, что она сделала?

Оке и Гун-Бритт, похоже, впервые в жизни онемели.

— Вы же сами… — возразила Бьянка, но он перебил:

— Она сделала вам одолжение! Она хотела быть любезной, а вы устроили так, что ее уволили.

Ула покачнулся и стукнул кулаком по столу, бутылка пива упала на землю и разбилась. Гун-Бритт тут же начала собирать осколки.

— Тебе не надо больше пить, — сказал Уле Оке.

Гун-Бритт согласно закивала:

— Да, пора заканчивать.

Пока Бьянка собирала детские вещи, я попытался уйти подальше от Улы, но тот встал у меня на пути.

— Можно я пройду? — спокойно сказал ему я.

— Оставь, к чертовой матери, в покое и Жаклин, и Фабиана, — сказал он мне.

Я снова вспомнил, как он ударил Лиама и кровь на полу в гараже.

— Беспокоиться не о чем, — ответил я. — Ни с кем из вас я больше никаких дел иметь не намерен.

Оглянувшись в поисках Бьянки, я увидел ее лицо и сразу понял, что что-то не так.

— Где Белла? Я не могу ее найти.

Я старался подавить панику. Белла недавно была в саду, далеко уйти не могла.

— Она только что была здесь!

— Где? Когда? — переспросила Бьянка, стаскивая Вильяма со скамейки. — Ты не видел сестру?

— Что?

Когда Бьянка вырвала у него из рук планшет, Вильям с удивлением посмотрел на меня:

— Она же сказала папе.

— Сказала? — Я ничего не слышал.

— Она пошла на площадку. Папа сказал, можно.

— Я ей это сказал?

Я вообще ничего такого не помнил.

— Она пошла на площадку? — спросила Бьянка. — Так поздно?

Оке и Гун-Бритт уставились на меня. Ула тоже.

— Одна? Там же темно!

Бьянка смотрела на меня как на чужого.

— Она была не одна, с Фабианом.

После катастрофы

Вторник, 17 октября 2017 года

Не прошло и часа после ухода Май-Роуз и Рона, как я уже сидел за рулем «вольво». «Дропкик Мёфис» играют так громко, что машина содрогается. «Дворники» работают на максимальной скорости, мир мелькает между потоками дождя и слез. Это Ула сбил Бьянку? На водительском сиденье «БМВ» сидел именно Ула. Рон, во всяком случае, в этом не сомневался.

А полиция его свидетельские показания не учла. Следователи заняты другими делами. Когда я позвонил на коммутатор, мне сказали, что перезвонят. Но я не могу ждать.

Заезжаю в Лунд и паркуюсь на привокзальной площади перед полицейским управлением. Дождь хлещет по асфальту, люди перебегают улицу, кто-то под зонтиком, кто-то просто натянув на голову джемпер.

Почему Жаклин и Фабиан не признались, что машину вел Ула? Видимо, они у него и впрямь под колпаком.

Я быстро поднимаюсь по каменной лестнице на углу площади, но вдруг из какой-то двери появляется полицейский в форме и встает у меня на пути.

— Петер?

Я складываю руки, как будто защищаюсь от дождя. Мне надо отклониться, чтобы увидеть его лицо.

— Что ты здесь делаешь? — спрашивает он. — Я слышал, дело закрыли.

— Мне нужно поговорить с кем-то из следователей, — отвечаю я. — У меня есть новые сведения. Есть свидетель, который…

Не слушая, он берет меня за руку и ведет обратно вниз по лестнице к переходу.

— Что ты делаешь?

Я озираюсь по сторонам, но кто станет помогать человеку, которого полицейский поймал недалеко от вокзала.

Его огромные ботинки ступают по лужам, не разбирая дороги. Он ведет меня к воротам за голубым зданием банка.

— И что, оно того стоило? — спрашивает он.

— О чем ты?

Дождь бьет его по лицу, но он этого как будто не замечает. Даже не моргает.

— О Жаклин. Оно того стоило? Конечно, с ней хочется переспать, но Бьянка мертва, а твои дети потеряли мать.

— Заткнись! — говорю я.

Петер стреляет в сторону слюной сквозь сжатые зубы.

— Если бы ты держал член в штанах, ничего бы не случилось! Как ты потом объяснишь это детям? Папа трахнул тетю-соседку, и она убила маму? Зачем она была тебе нужна? Ты же знал, что она не свободна!

Он ослеп от ревности.

Я пытаюсь объяснить:

— Я никогда не спал с Жаклин. Один раз в новогоднюю ночь мы поцеловались, это была совершенно идиотская ошибка, не более. Я никогда не стал бы рисковать собственной семьей. Поэтому давай ты меня сейчас отпустишь?