Победить в Риме было невозможно, но можно было доказать всему миру, что итальянцы умеют умирать в борьбе за свободу и за свои убеждения. Что же касается французов, то они, благодаря своей превосходной артиллерии, пробили в стене брешь, и тогда стало ясно, что дальнейшее сопротивление бесполезно. Муниципальный совет заключил с генералом Удино соглашение о капитуляции, и победители 4 июля посредии могильной тишины вошли в Вечный город. А Гарибальди при этом с четырьмя тысячами своих волонтеров гордо вышел из него в противоположные ворота.

Вслед за тем последовало восстановление папского правительства. Все это ожидалось давно и произвело мало впечатления в Париже и в остальной Франции. Тем не менее оппозиция в Законодательном собрании решила, что надо еще раз начать парламентское обсуждение римских дел. В течение нескольких заседаний на разговоры было потрачено много времени, но они не принесли никакого результата, кроме признания того факта, что действительного хода римской экспедиции не предвидели, но что следует принять то, что было принесено силой обстоятельств.

Тем не менее между президентом и парламентским большинством пошли раздоры. Старые парламентские деятели, господствовавшие в Законодательном собрании, презирали Луи-Наполеона; они ставили ему в упрек его прошлое заговорщика, его друзей-авантюристов, его долги и его бурную личную жизнь. Со своей стороны, Луи-Наполеон не хотел больше оставаться орудием в руках большинства, а старался вести свою собственную игру.

Короче говоря, президенту Луи-Наполеону надоело постоянно сталкиваться с противодействием со стороны Законодательного собрания, и он был готов к борьбе. При этом он был уверен, что народ встретит известие о роспуске парламента достаточно равнодушно, а посему он решился, по примеру своего дяди Наполеона I, повторить 18 брюмера 1799 года, то есть совершить государственный переворот.

И он начался 1 декабря 1851 года. По сути, это был путч, в ходе которого военные заняли главные стратегические пункты в Париже. Типографии напечатали извещения о роспуске Законодательного собрания. Сторонники республики попытались оказать сопротивление, но бунт был жестоко подавлен.

А потом был объявлен плебисцит, и он состоялся 20–21 декабря. По его итогам, Луи-Наполеона оставили президентом на 10-летний срок. За это высказалось 7 439 216 человек, против – всего 646 737 человек, а 36 880 бланков оказались пустыми.

15 января следующего 1852 года была обнародована новая конституция, устанавливавшая правительственную систему по образцу, созданному в свое время Наполеоном Бонапартом, и дававшая его племяннику Луи-Наполеону исключительные права вплоть до назначения преемника.

Потом был устроен новый референдум, итоги которого не вызывали сомнений. Результат собрания голосов оказался самым благоприятным для президента: в пользу империи оказалось 7 824 480 человек, против – 253 145 человек.

В результате, 2 декабря 1852 года во Франции было восстановлено императорское достоинство главы государства, и бывший президент начал править под именем Наполеона III. Так во Франции началась эпоха Второй империи.

Идея создания единой Италии давно вынашивалась в голове премьер-министра Сардинского королевства графа Камилло ди Кавура, и он решил сделать это (по аналогии с польскими патриотами, пытавшимися воздействовать на Наполеона I через графиню Марию Валевскую) при помощи женщины, которая должна была очаровать французского императора и убедить его помочь королю Виктору Эммануилу II.

Наполеон III с января 1853 года был женат на испанской аристократке Евгении (по-испански – Эухении) де Монтихо, но граф ди Кавур прекрасно знал о репутации французского императора и о его интересе к женщинам.

В результате 20 ноября 1855 года Виктор Эммануил поднялся в вагон, специально оборудованный для его августейшей персоны. На следующий день он уже был в Париже. Император Наполеон III принял его крайне любезно, расспросил об Италии, «о стране, которую он так любит», и о семьях, с которыми он когда‑то был знаком.

Ответы короля ошеломили придворных, которых, как казалось, уже трудно было чем‑либо смутить. Виктор Эммануил сыпал непристойными историями о светских дамах Пьемонта, сопровождая свои рассказы бурной жестикуляцией.

Граф Орас де Вьель‑Кастель, шокированный услышанным, записал потом в своем дневнике: «Король Пьемонта ведет себя как унтер‑офицер – тот же слог, те же манеры. Он ухаживает за любой попавшейся ему на глаза юбкой, ведет более чем легкомысленные беседы, не считая нужным завуалировать откровенный смысл своих речей целомудренными выражениями, он предпочитает вульгарности. Он не замолкая хвастается своими победами и, упоминая ту или иную даму из Турина, небрежно бросает: «Ну, эта тоже переспала со мной».

Со своей стороны, Наполеон III более терпимо, чем граф де Вьель‑Кастель, отнесся к манерам Виктора Эммануила. Когда император понял, что король, как и он сам, большой охотник до женского пола, он решил сделать все от него зависящее, чтобы его гость сохранил о Франции самое неизгладимое впечатление.

А в это время граф ди Кавур действовал. Он встретился с Александром Валевским (незаконнорожденным сыном Наполеона I от упомянутой графини Валевской и тогдашним министром иностранных дел Франции), попытался заинтересовать его Италией и старательно готовил приезд дамы, которая должна была содействовать успеху задуманной операции.

Речь в данном случае идет о подготовке появления в Париже графини Вирджинии ди Кастильоне, и вскоре в Париже все только и говорили, что о ее красоте и невероятном обаянии. А вслед за этим Вирджиния, которой за несколько дней до этого тайный агент передал шифр для постоянной связи с Кавуром, начала упаковывать свой багаж.

Вирджиния Ольдоини родилась во Флоренции 23 марта 1837 года. Ее семья была одной из самых аристократических семей в городе и владела большими земельными участками в Тоскане.

Красавица Вирджиния ди Кастильоне

В детстве Вирджиния была странным ребенком. В том возрасте, когда девочки обычно еще играют в куклы, за будущей графиней, красота которой уже тогда поражала мужчин, ухаживали, словно за взрослой женщиной. Прекрасно понимая, какой огонь вспыхивает в сердцах ее поклонников, она, по словам очевидцев, говорила, презрительно улыбаясь, сощурив зеленые глазки: «Потерпите немного… Скоро я вырасту».