— Да, и это ему, несомненно, удалось! — заметила Драгомира.

— Так, если я правильно понимаю, вы хотите сказать, что этот Ортон-МакГроу, учитель математики наших детей, — Беглец из когорты Изменников, а по совместительству опасный преступник? — глухо подытожила Мари, обращаясь к Леомидо и Абакуму.

— Ну, насчет опасного преступника… это громко сказано, по-моему… — язвительно заметил Леомидо.

— Какой ты добрый! — фыркнул Нафтали.

— Я собрал вас тут сегодня, — продолжил Леомидо, словно не слыша этого комментария, — чтобы проинформировать о произошедших событиях и успокоить. Пусть прошло много лет, но я хорошо знаю Ортона. Не забывайте, что в Эдефии мы с ним были очень близки, практически выросли вместе. Он не такой, каким кажется, следует обратить внимание не только на очевидное…

Поднявший шум становился все громче. Все заговорили одновременно, и, похоже, точку зрения Леомидо никто особо не разделял. Только Абакум хранил молчание, ограничившись тяжелым неодобрительным взглядом в сторону Леомидо. Тот, казалось, растерялся, но все же сумел продолжить бесцветным голосом:

— Я знаю, что Ортон не причинит вреда Оксе…

— Но он пытался ее похитить! — возмутился Павел. — И позволь тебе напомнить, на тот случай, если ты забыл, он запустил Хироптеров Мертвая-Голова.

— Да, это так, — очень неохотно признал Леомидо. — Но они предназначались не Оксе, она слишком нужна Ортону! Он никогда и ни за что не причинит ей никакого вреда, это абсолютно точно! Девочка представляет для него слишком большую ценность!

— Да? А не скажешь… — буркнула Мари.

— Я с тобой согласен, Леомидо, нужно обращать внимание не только на очевидное, — вмешался Абакум, поглаживая короткую бородку. — Тем из нас, кто знал Ортона, известно, что он не всегда был жестоким. Но посмотри правде в глаза, дружище! Ты помнишь, каким он был мальчиком, но не забывай, каким он стал мужчиной…

Леомидо, глядя в одну точку, казалось, рассыпается на части. Он резко выпрямился, но потом тут же подавленно обмяк.

Никто из Беглецов не рискнул открыть рта, и в большом зале повисло молчание. Тут в горящем камине неожиданно громко треснуло полено, отчего одни вздрогнули, другие вскрикнули.

— А каким он был мальчиком? — тихонько спросила Окса бабушку.

Вместо ответа Драгомира поднялась с кресла и сняла со стены картину. Потому уселась обратно, уставилась на образовавшееся на стене пустое место, и на нем там тут же возникло живое изображение.

— Оковид! — выдохнула Окса, поняв, что сейчас увидит очередные воспоминания бабули.

Первая сцена относилась к тому периоду, когда Драгомира была еще маленькой.

Перед глазами зрителей предстал именинный торт с семью свечками, вокруг богатого стола сидели люди. Некоторых из них Окса узнала — она видела их на предыдущем сеансе Оковида: Лучезарная Малорана — мама Драгомиры, ее муж Вальдо и трое юношей.

— Вот это Абакум, — пояснила Драгомира, — а вот это Леомидо и Ортон.

Последнему было лет пятнадцать. Худенький, почти тщедушный подросток, с добрым лицом в обрамлении каштановых волос. Окса вздрогнула: взгляд Ортона был направлен на Драгомиру, словно юноша смотрел на нее и всех зрителей одновременно. В этом взгляде не было ничего неприятного, совсем наоборот. Доброжелательный и почтительный, он не имел ничего общего со взглядом, который Окса наблюдала не далее как сегодня днем.

— Давай, задуй свечки! И не забудь загадать желание! — обратился Ортон к маленькой Драгомире.

Оковид на миг прервался, чтобы перескочить на другую сцену: на свежем воздухе и спортивную — Драгомира была в компании Леомидо и Ортона.

— Леомидо снова выигрывает! — весело воскликнул Ортон. — Скорее, Драгомира! Надо его догнать!

Но затем воспоминания Драгомиры стали быстро сменяться оно за другим, поэтому никто так и не узнал, чем же закончились эти догонялки.

Оковид показывал третий кусок. Ортон с очень печальным видом сидел перед Леомидо.

— Я далеко не идеальный сын для такого человека, как он, — говорил Ортон своему другу. — Он терпеть не может меня таким, какой я есть. Он хотел бы иметь такого сына, как ты… Храброго, с сильным и решительным характером…

В четвертой сцене, развернувшейся на стене, Окса узнала интерьер Хрустальной Колонны, резиденции Лучезарных. Под высокими сводами эхом разносился шум громкой ссоры, когда из одной комнаты выскочил юный Ортон. Судя по всему, Драгомире не полагалось тут находиться, похоже было, что девочка спряталась за колонной.

— Как вы могли скрывать такое?! Вы хоть отдаете себе отчет, что это они расплачиваются за это сегодня? Вся эта заваруха — целиком на вашей совести и из-за вашей чертовой тайны! Если кто и аморален, то это ВЫ, а не они! — прокричал Ортон и захлопнул за собой дверь.

Из той же комнаты вышла Малорана, вся в слезах, и направилась к дрожавшему всем телом Ортону. Она попыталась прикоснуться к нему, но парень грубо оттолкнул ее тыльной стороной ладони.

— Никогда вам этого не прощу! — крикнул он. — Слышите? НИКОГДА!

Последнюю, показанную Оковидом Драгомиры сцену, Окса отлично помнила: молодой человек в кожаном шлеме противостоит пытающимся убежать сторонникам Малораны. Ортон. Великий Хаос. Ну, конечно же…

Лицо того, кто стал Изменником, начисто утратило мягкость и доброту. Однако в тяжелом жестком взгляде парня Оксе почудилась боль, которую она не заметила во время первого просмотра воспоминаний бабушки, и эта боль удивила и смутила девочку.

Оковид уже угас, и Драгомира некоторое время просто сидела, прикрыв глаза, отстранившись от окружающих. Леомидо, который расположился напротив, казался подавленным.

— Вот таким был Ортон, — вздохнула Драгомира, придя в себя. — Очаровательный юноша, которого сломал собственный отец, хрупкий и несчастный молодой человек, бывший нашим лучшим другом и ставший нашим врагом… Узнаем ли мы когда-нибудь, что с ним тогда произошло?

Драгомира повлажневшими глазами посмотрела на брата. Леомидо открыл было рот, но не издал ни звука. Он с трудом сглотнул, и его лицо осунулось еще больше.

— Единственное, что мне известно, — выдавил он, наконец, — это что после того разговора с Малораной все пошло под откос. Ортон больше никогда не был прежним.

С этими словами старик поднялся, и, провожаемый взглядами всех Беглецов, тяжелым шагом покинул помещение.

— Леомидо прав, — через несколько показавшихся очень долгими минут, уронил Абакум. — Ортон не может себе позволить причинить вред Оксе, это ясно. Но он может чертовски много наворотить, чтобы добиться своей цели! Что он уже доказал как в Эдефии, так и Во-Вне. Для того чтобы в этом убедиться, достаточно посмотреть, что он сделал с Гюсом. Сомневаюсь, что он стал мягче за все эти годы. Скорее, наоборот… Это желчный и амбициозный человек, точно знающий, чего он хочет, и готовый пойти на все, чтобы добиться желаемого. А самое большое его желание — вернуться в Эдефию. Потому что, как вы помните, Осий, его отец, остался там…