— Однако впечатления и инстинкт иногда бывают столь же верными, как и точное знание, — непонятно о чем добавил Абакум. — Вопрос в соотношении…

Он одарил детей долгим взглядом, а потом продолжил:

— По-моему, вы обсуждали облик Ортона… Что конкретно вы имеете в виду?

— Ну, он выглядит намного моложе Леомидо, и это очень странно, — объяснила Окса.

— Что ты подразумеваешь под «намного моложе»? — заинтересованно спросил Абакум.

Окса покосилась на Гюса.

— Я бы дала ему лет тридцать, не больше, — ответила она, а Гюс согласно кивнул.

— Даже так? — изумился Абакум. — Да, тогда мне понятно ваше удивление…

Старик, прищурив глаза, с отсутствующим видом пару секунд задумчиво поглаживал короткую бородку.

— И что это значит, Абакум?

— Есть у меня кое-какие соображения, но обсудим это позже. А сейчас, мне кажется, Гюс хочет услышать ответ на более насущный вопрос… Присутствие здесь твоих родителей тебе не понятно, да?

— Да! — Гюс отбросил со лба прядь волос. — К тому же моя мама в списке! Это значит, что она — одна из Беглецов, да? — настороженно добавил мальчик.

— Совершенно верно, твоя мама — потомок Беглеца, и с учетом этого, существовала возможность, что она может оказаться нашей следующей Лучезарной. Потому ее имя и фигурирует в этом пресловутом списке, который вы… хм… нашли. Только вот избрана была не она, — добавил Абакум, почтительно улыбнувшись Оксе. — Но тебе не кажется, что лучше тебе поговорить об этом с твоими родителями?

Абакум помог Гюсу встать и подставил руку, чтобы помочь мальчику добраться до зала. Окса прошла вперед.

— Жанна, Пьер, тут один молодой человек хочет задать вам пару вопросов…

— Гюс! — воскликнул Пьер.

Тот, которого все называли «Викингом» казался совершенно растерянным, что плохо сочеталось с его внушительными габаритами.

— Ну… — пробормотал отец Гюса, потирая подбородок, — коль уж пришло время откровений…

Он поглядел на измученного неизвестностью сына.

— Как ты уже понял, мы здесь потому, что Эдефия для нас не чужая. Как и Павел, твоя мама и я, мы не родились там и никогда там не были. Но наши родители — из той группы Беглецов, которые прошли через Портал в день Хаоса…

Гюс в приступе боли схватился за голову и сполз по стене. Отец подхватил его и положил на софу рядом с сидевшей на ней Жанной.

— Вот, выпей это, детка, — вмешалась Драгомира, протягивая мальчику маленький синий флакончик. — Думаю, еще одна доза тебе не повредит, а совсем наоборот.

Гюс закрыл глаза, залпом выпил содержимое флакончика и скривился, тряся головой.

— От этой штуки у меня точно кишки завяжутся!

— Напитка вкус сего не полон сладости, но действие его победно на отраву, — подбодрил мальчика Фолдингот.

Гюс слабо улыбнулся забавному созданию, потом повернулся к матери.

— Объясни мне все, пожалуйста, мама. Я хочу знать.

— Моего отца звали Темпел, — начала хрупкая Жанна Белланже. — Он был представителем Древолюбов в Помпиньяке, правительстве Эдефии. Родители Пьера были Твердоруками, отвечающими за снабжение Хрустальной Колонны. Все трое были очень привязаны к Лучезарной Малоране и поэтому имели честь удостоиться ее защиты до самого Портала. Как и все остальные, которым представился этот шанс, они поклялись охранять Драгомиру. Но, к сожалению, при выходе из Портала Беглецов разбросало по всему миру. И только те, кто в момент перехода находился рядом, оказались в одном месте. Как это вышло с Драгомирой, Абакумом и Леомидо. В другую группу входили мой отец и родители Пьера. Их выбросило в Чехословакии, в тысячах километров от Сибири. Они быстро вписались в новую жизнь, и всегда держались вместе. Мой отец женился на молодой чешке, а двенадцать лет спустя родилась я. Во время Пражских событий августа 1968 года мои родители погибли. Меня приютили родители Пьера и растили, как собственную дочь. А потом мы эмигрировали. Для родителей Пьера это было уже во второй раз. Инстинкт привел их в Париж, и по воле случая через несколько лет они встретились с Драгомирой, Абакумом и Леомидо.

— Как именно? — перебила Окса, захваченная повествованием.

— Когда моя семья еще жила в Чехословакии, это была закрытая страна, и все, что происходило на Западе, до нас практически не доходило. Но через несколько месяцев после нашего приезда во Францию отец Пьера случайно увидел газетную статью, где говорилось о Леомидо, который, как вы все знаете, стал известным дирижером. Так что благодаря известности твоего двоюродного деда, Окса, многие из Беглецов смогли найти друг друга. Те, что из первого поколения, как Мерседика в Испании, Нафтали и Брюн в Швеции, Кокрел в Японии…

— Сколько вас? Вы знаете? — спросил Гюс.

— На сегодняшний день нам известно о десяти Беглецах. Не считая Ортона, без которого мы запросто бы обошлись, — язвительно заметил Пьер «Викинг». — Список, который вы нам предоставили, дает нам подсказки, где можно попытаться отыскать других. В группе, сопровождавшей Лучезарную Малорану, было тридцать пять человек, но нам неизвестно, скольким удалось пройти Портал. Так что, как ты понимаешь, найти второе и третье поколение еще сложнее, поскольку не все сообщили своим детям об их настоящем происхождении.

— Как вы… — буркнул Гюс.

— О-о, Гюс! — мать мальчика попыталась его обнять.

— Иными словами вот уже несколько недель вам известно, что я знаю обо всей этой истории, и вы даже виду не подали! — Гюс возмущенно оттолкнул ее.

— Не обижайся… — ласково сказал его отец.

— Я не обижен, — пробурчал Гюс, — я унижен. Должно быть, вы немало посмеялись!

— Да будет тебе, Гюс! — возмутилась Жанна. — С чего это нам было смеяться? Ты действительно думаешь, что это смешно?

— Да, ты права, — сердито согласился Гюс. — Ничего смешного. Все даже хуже, чем я думал.

— Почему хуже, Гюс?

— Да потому, что теперь я еще больше чужой! — взорвался мальчик.

— Ой, ну снова-здорово! Жалобы Гюса-закомплексованного… Может, хватит уже ныть? Довольно! — возмутилась Окса. — Ты здесь, потому что ты мой самый лучший друг, друг, о котором я могла только мечтать! Что тебе еще надо? А если тебе этого мало, то не напомнишь ли ты мне, кому мы обязаны тем, что получили все эти сведения о МакГроу? Кто мне напомнил заклинание Торнадона, когда у меня из башки все вылетело? Кто всегда на месте, чтобы помочь мне включить мозги? Сообщаю — ЭТО ТЫ!

Раскрасневшаяся Окса пристально поглядела на Гюса влажными глазами, затем развернулась, промчалась в конец зала и бросилась на софу.

— Достал!

Последовавшее за этим молчание было чудовищно неловким, особенно для Гюса. Мальчик одновременно испытывал и унижение и стыд за свою вспышку. Родители грустно смотрели на него, обиженные и беспомощные.