что голос окреп. – Он прошел в первую годовщину маминой смерти.

Сердце у меня екнуло. Захотелось прижаться к Аарону, унять боль, звучащую в голосе. Я ограничилась тем, что схватила его за руку и переплела с ним пальцы. Аарон положил наши сцепленные руки себе на колено.

– В тот момент я стоял на поле и смотрел, как мои товарищи по команде и фанаты радуются победе, на которую лично мне было плевать. И решил: пора все бросить. Так и сделал.

– Наверное, это было нелегко, – сказала я, поглаживая большим пальцем ему ладонь. – Потерять мать, а потом лишиться всего, ради чего жил.

– Да, точно… – Он опустил голову, глядя на наши сцепленные руки. – Отец меня не понял. Даже не пытался. – Аарон издал горький смешок. – После того как маме поставили диагноз, в моей карьере мы могли найти спасение. Но вместо того чтобы сблизиться, наоборот, отдалились. Стали просто игроком и тренером. Вот и все.

Еще одна потеря. Сердце заныло. Я стиснула Аарону пальцы и очень медленно опустила голову на плечо.

Он продолжал:

– Отец сказал, я ломаю себе жизнь. Что я ничего не добьюсь. Если упущу свой единственный шанс, он больше не хочет меня знать. Поэтому я закончил университет и уехал из Сиэтла.

Аарон по-прежнему держал мою руку у себя на коленях и рассеянно перебирал мне пальцы. Я прижималась к нему щекой, другой рукой невольно потянувшись погладить по предплечью. Только так я могла выразить сочувствие – иначе заключила бы его в крепкие объятия, которые вряд ли сумела бы разжать до самого утра.

– Даже не представляю, каково это – расти по чужой мерке.

Аарон рассеянно играл с моими пальцами. От легких касаний по руке бежали мурашки.

– Сейчас, задним числом, я все понимаю. Раньше это было в порядке вещей. Мне ставили цели – я их добивался, – объяснил он, водя большим пальцем по моему запястью. – Нельзя сказать, что у меня было несчастное детство, по крайней мере, до той поры, пока я не осознал, что для полного счастья мне многого не хватает.

– А сейчас, Аарон? Сейчас ты счастлив?

Он перестал водить по мне пальцем и, не задумываясь, ответил:

– Сейчас? Пока еще нет. Но старательно над этим работаю.

Глава девятнадцатая

Любой, кто увидел бы мои попытки самостоятельно дойти до спальни, решил бы, что я вот-вот грохнусь лицом в пол. И был бы недалек от истины. Удивительно, что я вообще могла передвигаться: ноги откровенно заплетались.

Впрочем, переступая порог спальни, я была весела и бодра, как никогда в жизни.

Я старательно обдумывала рассказ Аарона, вертела его в мыслях и надежно фиксировала в памяти любую, казалось бы, самую незначительную деталь, чтобы не забыть поутру.

Неважно, что ноги подкашивались, а руки тряслись от усталости. Рассказ Аарона, неожиданно раскрывшегося с новой, обычно бережно хранимой им стороны, устроил у меня в мозгах откровенный бунт.

В груди – тоже. Наверное, в первую очередь именно в груди. Обитавший там орган трепетал и пульсировал, не давая унять разыгравшиеся чувства. Можно было бы списать их на выпивку, но после того, как Аарон едва ли не силком заставил меня выпить целую бутылку воды и к алкоголю я больше не притрагивалась, оправдание выглядело неубедительным. Время шло к пяти утра, я почти протрезвела, только в голове остался легкий гул, обещавший, что завтра будет не до веселья.

Я не замечала, что стою посреди спальни, уставившись в пустое пространство, пока Аарон не закрыл за собой дверь. Когда обернулась – увидела у него в руке стакан с водой.

Аарон подошел к тумбочке, куда я выложила свои вещи, и поставил его рядом.

– Это мне? – Ответ был очевиден, однако на душе отчего-то стало теплее. Как и всякий раз, когда я ловила на себе взгляд Аарона. Оказывается, не такой уж он и робот. – Если будешь так обо мне заботиться, я скоро привыкну.

Наверное, не стоило говорить этого вслух, по крайней мере, такими словами, но после сегодняшних событий моя неприязнь к Аарону откровенно дала слабину.

Аарон кивнул с серьезным видом. Мою фразу комментировать не стал. Вместо этого расстегнул на футболке верхнюю пуговицу, затем, словно опомнившись, принялся возиться с ремешком часов.

Ноги опять затряслись – уже по другой причине. Я подошла к кровати и села поверх гладкого шелковистого одеяла. Ужасно хотелось лечь и вытянуться в полный рост. Я устало выдохнула, но в целом расслабляться не спешила: вдруг осознала, что нам предстоит.

В спальне всего одна кровать.

Мы будем спать вместе.

До сих пор этот факт ускользал от сознания. Теперь в животе началось нечто невообразимое. Точнее, нет – вообразимое настолько, что я вспыхнула от смущения.

Если такое творится со мной сейчас, что говорить о том, когда мы окажемся под одним одеялом? Нам вдвоем – с его-то размахом плеч! – придется бок о бок лежать на довольно узком матрасе.

И я… Ох, черт!

Чтобы отвлечься, я принялась суетливо снимать с усталых ног балетки. Затем потерла виски, уговаривая себя остыть. Все будет хорошо. Мы взрослые люди. Что страшного в том, чтобы спать в одной постели?

– Как самочувствие? – спросил Аарон, встав у другой половины кровати.

Я хотела хмыкнуть – вышел сдавленный писк.

– Ну… – Пришлось откашляться. – Такое ощущение, будто по мне пробежало стадо злых антилоп.

Аарон подошел ближе.

– Намекаешь на смерть Муфасы?

Я замерла, забыв массировать виски.

– Ты любишь «Короля льва»?

– Разумеется.

– Еще скажи, что и другие диснеевские мультики тоже? – изумилась я.

Аарон не повел и бровью.

– Все до единого.

Вот черт!

– Даже «Холодное сердце»? И «Рапунцель»? «Принцессу и лягушку»? – уточнила я.

Аарон кивнул.

– Люблю анимацию. Она позволяет отвлечься. – Он сунул руки в карманы джинсов. – «Дисней», «Пиксар»… Я их большой поклонник.

Это уже слишком. Как будто мне мало его предыдущих откровений.

– Какой твой самый любимый мультик?

Пожалуйста, только не вздумай назвать картину, от которой у меня бегают мурашки. Не смей!

– «Вверх».

Твою мать! В самую точку. Сердце екнуло. Крохотная трещинка, не дававшая весь вечер покоя, расползлась еще шире.

– О! – с придыханием вырвалось у меня. Вот и все, что я сумела сказать.

Я закрыла глаза и с удвоенной силой принялась тереть виски. В груди тоже саднило.

– Очень плохо, да?

Аарон что-то прикидывал про себя. Видимо, оценивал, чем может закончиться вечер.

– Не переживай, – махнула я рукой. – Все нормально. Я не пьяная. Обещаю, тошнить меня не будет.

Он не ответил. Я поморщилась про себя – стоило бы изящнее подбирать слова.

Аарон молча ушел в