class="p1">– Ох, Аарон… – Сестра прерывисто выдохнула, будто вот-вот заплачет. Или надерет мне уши. От нее можно ждать чего угодно. – Ты даже не представляешь, как я счастлива. Это лучший свадебный подарок на свете – наконец-то увидеть младшую сестренку… – Голос задрожал. – После стольких лет… – Очередной всхлип. – Ох, черт, и почему я плачу, когда надо оттаскать ее за уши? Это просто… просто…

Она опять всхлипнула.

Святые угодники!

Неохотно отвернувшись от Аарона, я посмотрела на сестру.

Та вовсю рыдала и при этом кипела от злости.

– Видимо, нервы из-за свадьбы, – кажется, прошептала она.

Даниэль, о котором я напрочь позабыла, что-то буркнул и взял бутылку сидра. Та оказалась пуста. Он поставил ее обратно и направился к бару.

– Ven aquí, tonta[73]. – Гонсало прижал мою сестру к груди, положив подбородок ей на макушку, и прошептал нам одними губами: – Срочно надо выпить.

Ага. Только это и спасет вечер, если невеста рыдает в голос из-за байки, не имеющей ничего общего с реальностью.

Потому что так оно и есть.

Все – вранье. Спектакль.

Аарон отыгрывает роль. Именно так, как я просила.

Он приукрасил наше прошлое, изменил его, чтобы оно вписывалось в выдуманную реальность. Вот и все. Нас связывают те же отношения, что и в Нью-Йорке.

Если не считать того, что его назначат на новую должность. Скоро он будет моим боссом.

Слышишь ты, глупое сердце? Хватит шалить.

Все, что касается Аарона Блекфорда, – одно сплошное притворство.

Когда мы подъехали к следующему пункту назначения – клубу (точнее, скромному бару, по ночам открывавшему танцплощадку), я на девяносто девять процентов убедилась, что не просто в подпитии, а откровенно пьяная.

Оставалась тень сомнений. Под влиянием сидра сложно было понять, вызваны ли мои чувства алкоголем или всему виной мужчина, который ястребом следит за мной весь вечер.

Аарон перестал пить где-то между истерикой Изабель и прибытием остальных участников девичника и мальчишника. Он был абсолютно трезв, а значит, запомнит каждую минуту нынешнего вечера. Не факт, что это хорошо. В первую очередь потому, что всякий раз, когда он до меня дотрагивается, я откровенно вспыхиваю, а потом растекаюсь лужицей по полу. А еще потому, что, когда он наклоняет голову и спрашивает, все ли у меня впорядке, сердце выскакивает из груди и падает в живот.

Остальное заботило мало – гораздо больше занимало то, как музыка грохочет в ушах и отзывается в ступнях, пока мы двигаемся в темном переполненном зале.

Пробираясь сквозь людское море и ведя за собой всю нашу компанию – которая к тому времени изрядно поредела, – я вдруг качнулась и чуть не упала. Аарон, шагавший рядом, подхватил меня, обняв за талию и пристроив руку на бедре.

Стоило спиной коснуться его груди, как все нервные окончания в сто двадцатый раз за ночь вспыхнули огнем. Каждый сантиметр кожи, прильнувшей к нему, моментально нагрелся даже сквозь двойной слой ткани: мою блузку и его рубашку.

Длинные сильные пальцы на бедре сжались.

Я повернулась, чтобы посмотреть Аарону в лицо, совершенно не заботясь о том, что губы приоткрыты, а глаза, по всей видимости, заволокло пьяной пеленой. Я и сама была словно в тумане. Уж не знаю, по какой причине – из-за выпивки или Аарона, – но я совершенно собой не владела.

Поэтому я впервые позволила себе насладиться приятными ощущениями. Проникнуться ими. Прочувствовать, как соприкасаются наши тела и как Аарон на меня смотрит. Я сосредоточила на нем все внимание – на том, как он прижимает меня к себе, пока мы стоим в самых дверях, загораживая проход.

Оглядываясь через плечо, я заставила себя расслабиться. Что-то вспыхнуло в самой глубине синих глаз. Показалось даже, сейчас он улыбнется, однако Аарон опять поджал губы.

– Поймал! – крикнула я сквозь ревущую музыку. – Ты мой спаситель. Кларк Кент всегда придет на помощь.

Отчасти я понимала, что во мне говорит алкоголь. Аарон не ответил. Он поджал губы и резко сглотнул. Нас кто-то окликнул из глубины зала. Или не нас, а кого-то другого? Мне было без разницы. Я хотела сказать Аарону, чтобы не отзывался, только он уже тянул меня за собой, взяв за руку своей большой ладонью.

Мне это нравилось. Даже слишком. Поэтому возмущаться я не стала.

Аарон уверенно вел меня через клуб, будто в молодости бывал здесь не раз и знал каждый уголок. Бар с годами ничуть не изменился – был таким же мрачным и тесным. Музыка по-прежнему грохотала громче положенного, а ноги липли к полу от пролитой выпивки.

Это место мне ужасно нравилось.

А еще нравилось, что со мной сегодня Аарон, что он оберегает меня от случайных пьяных тычков.

Мне сейчас многое нравилось. И хотелось как можно скорее ему об этом сказать.

Я повернулась и привстала на цыпочки, надеясь дотянуться до уха – не хотелось говорить ему в подмышку.

– Тебе что, не нравится? Здесь круто! Не фешенебельные клубы Нью-Йорка, да?

Аарон наклонился. Его губы замерли над самым моим ухом:

– Очень… аутентично.

Он замолчал, правда, выпрямляться не спешил. По спине пробежала дрожь.

– Поначалу мне стало не по себе. Врать не буду.

У меня дернулись губы. О да, это место определенно не в его вкусе.

– Но теперь… – продолжал он, задев чувствительную кожу под самым ухом, отчего я растаяла и взлетела одновременно. – Я думаю, что готов остаться хоть до рассвета. Если не дольше.

Я открыла рот, только ответить не успела – в спину толкнули, и слова слетели с языка. Меня вдавило в Аарона, на сей раз лицом. Я мигом прочувствовала все твердые впадины и выпуклости, которыми любовалась днем во время матча.

Под кожей полыхнуло, будто молния.

Ужасно хотелось прильнуть еще ближе, стирая последнюю грань между нами. Сильно – до безумия. Кровь закипала от нетерпения. Сердце гоняло по организму чистый адреналин. Оно лишало меня разума – настолько, что руки сами потянулись обнять Аарона за шею. Тот на мгновение вытаращил глаза, потом в них что-то вспыхнуло. Синее пламя начисто стерло удивление, сменившееся голодом.

Остальные вокруг нас плясали под песню, казавшуюся смутно знакомой. Что-то латиноамериканское, декадентское и веселое, словно летние ночи в Испании. Не знаю, как так вышло, но бедра сами поймали ритм. Аарон опустил руки мне на талию, и мы принялись двигаться вместе. В памяти всплыли воспоминания о нашем недавнем танце. Какая ирония: ситуация похожа, хотя теперь мы притворяемся совсем другими людьми.

Опять ломаем комедию.

Мне было без разницы.

Качая бедрами в такт латинской мелодии, я запустила пальцы в короткие волосы на затылке у Аарона. Такие