Болельщики вставали со своих мест, и громкое ритмичное "Шай-бу" заставляло кровь быстрее бежать по венам. От свистка арбитров звенело в ушах, но победная третья шайба не давалась. Вратарь и защитники бросок за броском отбивали все мои попытки и блокировали героические проходы Клюева.

Ситуация напоминала кино. Секундомер отсчитывал последние мгновения, и верить оставалось лишь в чудо. В реальности чудес не бывало. Это я знал точно, потому мое чудо пришлось делать своими руками.

До свистка оставалось не больше пяти секунд, когда на мгновение приоткрылся дальний угол ворот. Конев каким-то звериным, сверхъестественным чутьем понял, что выцарапанную у двух защитников шайбу нужно отдать именно мне. А я сам уже ни о чем не думал.

Тело сработало само. Один пружинящий удар, чтобы остановить шайбу, второй, рубящий, — перенаправить в ворота, и тот час же над ними зажегся свет.

* * *

На награждении лучшего игрока матча меня на площадке уже не было. Толком не переодевшись, я вылетел из раздевалки как раз, когда судьи объявляли свое решение, и уже через минуту сидел с машине с приклеенным к уху телефоном.

Серебряков поднял трубку сразу. После известия о результатах игры он не стал тянуть кота за яйца и сообщил свои координаты.

На то чтобы вбить их в навигатор понадобилась еще минута. После нее уже никаких задержек или остановок не было. Как зажравшийся депутат я гнал на "красный". Распугивая медлительных старушек, сигналил на пешеходных переходах и обгонял всех без разбору.

Ума не приложу, как меня не остановили. Наверное, это была та самая удача, что никогда не посещала на площадке или за рулеткой.

Стоило остановиться, сердце чуть не вырвалось из груди. На небольшом пустыре стояло пару полицейских машин с мигалками, неприметный микроавтобус с затемненными стеклами, о чем-то переговаривались полицейские и одетые в бронежилеты бойцы СОБРа, а в центре с термосом в руках и в огромной подозрительно знакомой куртке смотрела куда-то вдаль моя девчонка.

Не успел я открыть машину, как она заметила меня. С лица мигом слетела задумчивость, и Майя, не разбирая дороги, бросилась навстречу.

— Макс! — хрупкая фигурка впечаталась в грудь и руки и, выпустив термос, оплели за талию.

— Цела… — как наркоман дорвавшийся до дозы я зарылся носом в ее волосы.

Нужно было что-то сказать. Спросить, что ей пришлось пережить, как прошло освобождение… как вообще жила эти дни и недели, но челюсть сжалась, словно у бульдога, схватившего свою долгожданную добычу.

Вместо слов я крепко держал Майю в объятиях. Гладил по голове, плечам. Грел в своих руках замерзшие ладони. Смотрел в глаза и читал по дрожи ресниц, по блеску зрачков, по молчаливому движению губ ее мысли. И искренно надеялся, что и она видит мои.

«Я так скучала».

«Прости, что не верил».

«Мне было плохо без тебя, родной».

«Прости, что заставил ждать так долго».

«Я боялась за тебя. Эта ночь и день были кошмаром».

«Для меня тоже. Не отпущу больше. Поняла? Никогда не отпущу!»

В этом немом разговоре мы не заметили, как к нам подошел одетый в обычный пуховик и джинсы молодой парень и сам, без вопросов, стал рассказывать, что здесь произошло, и как сильно нам повезло.

* * *

Юлькин муж и правда разработал неплохой план, чтобы быстро и красиво заработать деньги. В нем все было отлично кроме одного — стопроцентной уверенности, что я не обращусь в органы, а если и обращусь, полиция ничего не успеет сделать.

Выкатив мне свои условия, он не очень-то старался спрятать свою заложницу. Старая дача была его наследством от деда. Кроме нее и квартиры в центре города на мужике не числилось никакой больше недвижимости, так что долго искать не пришлось.

Здесь на месте девчонку охранял только один парень. Расслабленный, пьяный, он даже не успел сообразить, что в доме гости, как оказался на полу с надетыми за спиной наручниками.

Самого организатора взяли всего полчаса назад. Вначале он отрицал свое участие, но после того, как его жена дала показания и рассказала обо всем, что слышала и видела, он быстро передумал и сейчас строчит чистосердечное признание.

Майя

После того, как следователь рассказал об операции по моему освобождению и неоценимой помощи Юли в аресте собственного мужа, нас отпустили домой.

Я была уверена, что Макс не задержится у дачи и на минуту, но он вверил меня главному менеджеру клуба, высоченному широкоплечему мужчине, которого все здесь называли Руслан Игоревич, а сам куда-то исчез.

Спустя пару минут Громов вернулся. Довольный, сосредоточенный, со сбитыми костяшками и кровью на ладонях.

Спросить, чья это кровь, я не успела.

— Не переживай. Не моя, — Макс ответил сам.

Стоявший рядом Руслан Игоревич многозначительно хмыкнул и достал из машины то, чего я даже представить у него не могла — влажные детские салфетки.

— Жена вчера удачно забыла. Бери, — протянул их Максу.

— Спасибо, а то некоторые… Падают неудачно.

— Да, — менеджер задрал голову и полной грудью вдохнул свежий морозный воздух. — Они всегда неудачно падают. Ноги не держат. Со страха.

В этом странном диалоге я не поняла ничего. Мужчины будто общались на каком-то своем языке. Лишь когда Макс усадил меня в машину и пристегнул ремнем, я заметила, как из-за дома под руки выводят Сашу.

Если бы не одежда, я ни за что не узнала бы в этом окровавленном человеке своего тюремщика. Ноги тот передвигал с трудом, из носа ручьем текла кровь, и в этот раз Саша уже не был похож на человека, который решится мстить.

Проследив, как его затолкали в минивен, я перевела взгляд на ладони Макса, но ничего не сказала. Возможно это было неправильно или даже аморально, но мне стало легче. Саша заслужил все, что ему досталось, а я… Мне сейчас было не до кого и не до чего. От близости Макса сердце билось о ребра так, словно хотело вырваться. А его редкие жадные взгляды толкали на безумства.

* * *

Ума не приложу, как мы не набросились друг на друга прямо в машине. Каждый "красный" светофор и пешеходный переход стали испытанием. Я была согласна на что угодно, сила воли давно помахала рукой и вместе с рассудком отправилась в закат. Однако мой закаленный годами хоккейных сражений любимый держался за нас двоих.

Каждую остановку он притягивал меня к себе и целовал до первых сигналов скопившихся за нами автомобилей. Всю дорогу его рука не покидала моего колена, а когда машина притормозила у подъезда родительского дома, я не сразу поняла, где мы и почему на этот раз так долго никто не сигналит.

— Я вчера вечером попросил Варю соврать им, что ты у нее, — Макс оторвался от моих губ и кивнул в сторону дома. — Не знаю, что она им наплела. Правду я не сказал даже ей, так что сейчас будем как-нибудь выкручиваться.