— Уж больно тесно к защитнику своему прижимались, вот он и не выдержал — опростался от такого счастья, — мрачно пробурчал Наум-медведь, направляясь к котлам.

— Надо воды из реки натаскать и нагреть, — приказал Мирон охране, многозначительно кивнув на нас, замарашек.

У ручья голиком расположились наши храбрые спасатели, меняя ипостась для ускорения заживления ран и осторожно смывая с себя кровь. Какие уж тут приличия и стеснение? Надо срочно помогать. Я сбегала к телеге за знахарской корзиной, но заняться ранеными мне не дал Дин-тигр, пророкотавший:

— Лучше помойтесь сначала, а то с вас кабанье дерьмо с грязью летит. Негоже так.

Стоило нам с Эльсой послушно метнуться к ручью, Мирон рыкнул:

— Куда! Обалдели? Вам купания в реке мало, опять в холодную воду лезете? Мало от вас переполоху, хотите, чтобы мы тащили дальше двух хворых, полудохлых кошек?

Эльса вскинулась было огрызнуться, но я успела дернуть ее за руку. Она разом сникла и опустила голову. Грязные растрепанные косы плетьми повисли вдоль осунувшегося чумазого лица. А мне вспомнилось, что на злосчастной скале, возле норы, среди трупов душников, Дин и Шай обнимали нас крепче некуда. Уж как жарко целовал меня мой храбрый тигр… И дерьмо ему не мешало, и свои раны. Он тогда не думал и не принюхивался, а действовал нутром, чутьем — слишком сильно испугался за меня и за племянницу. Успокоился, лишь ощутив меня в руках. Осознав, что живая! И хоть опять стало стыдно перед Мироном, но в душе я счастливо улыбалась: о нас постоянно заботу проявляют.

Тигр, пока нас отчитывали, залез в ручей, сменил ипостась и обнаженным сел в воду смывать и счищать речным песком кровь и налипшую от меня грязь. Я обомлела, разглядывая его мощное, красивое, большое мужское тело с крепким задом и длинными ногами. На скале я была в таком смятении, что из головы вылетело, обнималась-то с обнаженным мужчиной, сидела у него на коленях и — о милостивая Луна! — целовалась, будто в последний раз. А сейчас… сейчас я сразу все вспомнила и оценила. Рядом с ним встал мыться Шай, более жилистый, но тоже краси-ивый…

— Дырку на Дине не протри глазами, — ткнула меня локтем в бок Эльса, заговорщически подмигивая. — Вот никогда бы не подумала, что у кого-то мой дядя может вызвать такой щенячий восторг.

И правда, я сглотнула слюну, ощутив не только восхищение, но и желание.

— Эй, кошки бедовые, идите мыться. — Мирон загородил собой обнаженных мужчин, прекратив женский разговор.

Хвеся махала нам рукой из-за кустов, куда охранники носили горячую воду и наливали в запасную бочку. Умница лиса и мыло принесла, и чем вытереться, и одежду переодеться. Мы быстро разделись и, поливая друг друга водой, стоя на траве, тщательно промыли волосы с мылом, затем скоблили кожу речным песком до розового цвета. Избежав смерти, нам с Эльсой хотелось смыть с себя не только грязь, но и мерзкий, липкий ужас. Потом Хвеся помогла нам ополоснуться, закутала в простыни и сказала, что грязную одежду сама отстирает, пока я раненым помогать буду. В чистое я одевалась с наслаждением, радуясь, что жива-здорова и никто из обоза не погиб. Радуясь каждой мелочи, запахам травы и листвы, дыму костра, ворчанию пострадавших в бою. Ведь мы все живы!

Дальше я с горящими со стыда щеками ходила между раненными и помогала чем только можно: давала настойки, применяла дар, смазывала раны, которые не вылечить сразу сменой ипостаси. Корзину ополовинила, пытаясь хотя бы так отплатить за спасение. Благодарила каждого и просила прощения. Эльса тенью следовала за мной, тоже помогала и повторяла слово в слово, мне кажется, даже с большим жаром. А после улизнула к Шаю, гревшемуся у костра, и ласковой домашней кошечкой уселась у него под боком.

Своими ранениями Дин разрешил заняться в последнюю очередь. У него на боку алела глубокая, никак не заживающая полоса от когтей. Я присела рядышком с ним, надевшим только штаны и, старательно пряча глаза от его все понимающего взгляда, положила на рану дрожащие от волнения и усталости руки, все-таки много сил потратила. Он чуть вздрогнул, и у меня загорелись от смущения щеки и шея. Ведь теперь я точно знаю, насколько хорош мой обнаженный тигр. Стоит ему чуть двинуться, под моими ладонями под горячей смуглой кожей перекатываются упругие мышцы.

Я собралась с силами и отпустила дар, чтобы улучшить кровоток и прогнать всю заразу с капельками крови, помочь соединиться волокнам. К моей удаче, вскоре от рваной раны осталась лишь розовая полоска. Если повезет, даже шрама не останется. Но мне все никак не хотелось отрывать руки от столь желанного мужчины. И горячий взгляд Дина, скользивший по моему телу, будоражил…

Хотелось лизнуть его крепкую шею, зарыться носом в мокрые волосы, льнущие к щекам. Я невольно потянулась за своими мечтами — мои ладошки сами собой скользнули в стороны, обнимая мужчину за торс. Рот заполнялся слюной, одна капелька упала на его каменный живот. Вздрогнув от испуга, я подняла руку к лицу и оторопело уставилась на Дина. Фу-ух, это всего лишь капелька с волос, а то не хватало только закапать его слюной, чтобы окончательно опозориться.

Да так и замерла, глядя на Дина, как кролик на… голодного хищника. Желтые тигриные глаза потемнели от с трудом сдерживаемой страсти, на его руках, вцепившихся в траву, я заметила когти и сглотнула от непонятного страха и обволакивающего меня томления.

— Не уходи от меня! — попросил, а может, приказал он.

Не зная, как себя вести, пожала плечами, неуверенно улыбаясь:

— Да я вроде не ухожу, сижу с тобой…

— Никогда не уходи!

— Ты пригласил меня в ваш клан. Если после сегодняшней выходки вы не передумаете, то куда ж я денусь?! Останусь с благодарностью…

Дин притянул меня к себе на колени, прямо как после боя. И в этот раз я в полной мере ощутила его обнаженный торс и наши тесные объятия. Он обнимал крепко-крепко, зарывшись носом в мои волосы между ушами на макушке, потом немного отпустил, расслабился, словно разомлел, хотя я нижней частью спины почувствовала, что другая часть его тела, наоборот, напрягается.

— Когда я увидел, как вас уносит течением, накрывает с головой, чуть не умер от страха! — вздохнул мой тигр. — Мы услышали крик, всплеск, понеслись искать, потом увидели ваши макушки в воде, но далеко.

— И вы с Шаем нырнули следом?

— Тогда не до раздумий было… просто прыгнули. Хотя да, так быстрее было вас нагнать. Но мужики крикнули, что в городе их про душников предупреждали, поэтому следом один Далей нырнул, а остальные рванули вдоль берега. Мимо того пятачка мы проскочили, не заметили сразу. Пришлось плыть обратно, цепляясь за прибрежные камни. Время потеряли.

— Там же течение сильное, как вам удалось-то? — изумилась я.

Дин словно не слышал, погрузившись, видимо, в свои кошмарные воспоминания.

— Потом мы услышали вой стаи, который ни с чем не спутаешь… а когда нашли ваши ботинки у обрыва… я решил, что если опоздал в очередной раз, то…

— Не надо, не говори! — лихорадочно зашептала я, подавшись к нему теснее, и обняла за шею. Про «то» я не хотела ни слышать, ни думать, зная его характер и былое.