Услышанное меня шокировало, на самом деле потрясло. Мне очень трудно было представить Лайлу без всего этого антуража хиппи-эколога. Я знал, что в свое время она занималась корпоративным правом, но прежде мне казалось, что это было всего лишь ступенькой на пути к тому, что она считала своим истинным предназначением, а именно – благородной деятельностью по спасению планеты. А еще мне совсем не хотелось слушать рассказы о ее мертвом любовнике, особенно сейчас, когда я знал, как он умер.

– Я изменила специализацию после его смерти. Защита окружающей среды была его страстью. Я чувствовала себя ужасно виноватой, потому что я выжила, а он нет. Мне казалось, что я обязана ради его памяти постараться что-то сделать. Оказалось, что мне это нравится. Я хиппи в душе, пусть даже об этом я узнала лишь пять или шесть лет назад.

Ее ладонь упала на мое бедро. Наши пальцы переплелись.

– Понимаешь, Каллум, у меня болезнь Хантингтона. Если бы я даже хотела, я бы просто не смогла вернуться на работу, не говоря уже о том, что я не хочу. Когда я поняла, что снова заболеваю, и немного оправилась от горя, я ощутила, что больше ничто надо мной не довлеет. Я больше не одержима выявлением признаков надвигающегося заболевания. Больше меня не терзает чувство вины за то, что я каким-то образом лишила Харуто его шанса изменить мир. У меня выдались пять замечательных лет, на которые я не рассчитывала. В течение этого времени я сделала очень много в память о нем. Но эти последние дни, недели или месяцы – только мои.

– А чем ты будешь заниматься?

Губы мои онемели. Лайла провела большим пальцем по тыльной стороне моей ладони.

– В основном, Каллум, я собираюсь болеть, а затем я умру. Ты должен это понять.

Я поднес ее руку к своей щеке и заслонился ею. Я не хотел, чтобы она видела, что я готов расплакаться, словно дитя… снова…

– Я хочу вернуться в Госфорд с тобой, – прошептала она. – Я хочу слоняться без дела по дому, есть свежую зелень и болтать вздор так, словно у нас впереди все время мира…

Ее ладонь резко дернулась, задев мое лицо. Я зажмурился.

– Я хочу притворяться, что мы уже давным-давно женаты, что со времени нашей свадьбы прошло не одно десятилетие, а впереди у нас столько же. Я хочу делать вид, что мы все на свете знаем друг о друге, но при этом продолжаем разговаривать, потому что нам просто нравится слушать голос друг друга.

Звучало мило… на самом деле мило. Лайла сидела прямо. Когда я приоткрыл глаза и посмотрел на нее, она решительно взглянула на меня.

– Но мы сделаем это по-моему. Когда придет время умирать, ты меня отпустишь, даже если это случится слишком рано и ты будешь против.

– Господи, Лайла! Ты не можешь об этом просить.

– Теперь я сильная. Я настолько сильная, насколько это возможно. Завтра утром, когда Линн будет делать обход, я сама себя выпишу и отправлюсь домой. Мы переночуем у меня. Мне нужно полить растения и собрать вещи, но потом я хочу, чтобы ты отвез меня в Госфорд. Когда я снова заболею, я не собираюсь возвращаться в больницу. Ты меня понял?

Возможно, я сумею ее переубедить, возможно, мне это не удастся, но она никогда не заставит меня оставить попытки. Я открыл было рот, готовясь все ей выложить, но Лайла прижала к нему свою ладонь.

– На этом закончим, Каллум. Если ты не согласен, ступай прочь. Я хочу, чтобы ты был рядом, но только на моих условиях. Если не можешь – лучше уходи.

Ее рука не отрывалась от моего рта. Наши взгляды встретились. Она меня изучала, высматривала непокорность, готовая в очередной раз меня прогнать. Я мягко отстранил кисть ее руки от своего лица.

– Понимаю.

Нет, не понимал. Разумеется, я ничего не понимал. Все было для меня совершенно новым и неожиданным. Я даже не вполне осознавал, в какой странной ситуации очутился, не говоря уже о том, чтобы понять, чего Лайла от меня хочет. Мне просто нужно время, чтобы со всем разобраться, а этот разговор не переживет месячной паузы.

– Хорошо.

Она с довольным видом улыбнулась, а потом ей на ум пришла грустная мысль:

– Конечно, вернуться в квартиру – это здорово, только, боюсь, от моих растений осталась одна труха.

* * *

Линн не стала возражать, когда Лайла попросила выписать ее на следующий день. Признаю, что чувствовал облегчение, когда вез Лайлу к ней домой в своей машине.

Лайла была совершенно права, когда говорила о своем «садике»: все растения завяли.

– Хотела бы я быть похожей на папу, – вздыхая, сказала она, прогуливаясь между цветочными горшками с лейкой в руке. – У него был дар. Все вокруг него цвело, а я, как бы ни старалась, не могу ничего добиться.

– Тебе это удалось не с растениями, а со мной, – тихо произнес я.

Лайла посмотрела на меня, и мы оба невесело улыбнулись моей банальности.

– И ты цвел все эти последние месяцы?

Тень вины омрачила ее лицо.

– Я не хочу, чтобы между нами оставались еще какие-то секреты, Лайла. Да, после нашего расставания в Госфорде я был глубоко, безнадежно несчастен, – сказал я, глядя на океан, простиравшийся за балконом. – Тебе следовало все мне рассказать.

– Я догадываюсь, как ты себя чувствовал. – Она издала грустный тихий смешок. – И теперь я понимаю, что с самого начала была права. Следовало предоставить тебе небольшую передышку, прежде чем сказать тебе, как ты мне нужен.

– Мне кажется, ты прожила чудесную жизнь, ты побывала во всех уголках земного шара, ты была знакома с замечательными людьми и многого достигла. Возможно, для тебя наши отношения – часть всего остального, но лично для меня… Встреча с тобой изменила ход моих мыслей, всю мою душу. И я ценю то, что ты, жалея меня, все скрывала, опасаясь грядущих проблем. Но факт остается фактом: когда я сравниваю жизнь без тебя с тем, что я буду испытывать, глядя на то, как развивается твоя болезнь, я понимаю, что предпочитаю страдать от беспомощности, но все же чувствовать себя странным образом благодарным уже за то, что ты – часть моей жизни.

Рука Лайлы дернулась, а вместе с ней зажатая в ней лейка. Вода расплескалась ей на ногу и на пол балкона. Лайла вела себя так, словно ничего необычного не произошло.

– Как ты поняла, что болезнь вернулась? – спросил я.

Лайла вырвала сорняк из горшка и пожала плечами.

– Я давно об этом догадывалась. Первые подозрения возникли еще до нашего знакомства. Зная, что над моей головой зависло лезвие гильотины, я всегда выискивала симптомы даже там, где их не было, но в прошлом году или даже… раньше у меня снизилась работоспособность. – Она выбросила бурьян через поручень балкона прямо на улицу, после чего продолжила поливать горшки. – Думаю, отчасти поэтому я старалась держаться от тебя подальше. – Она подняла голову и лукаво улыбнулась мне. – Видишь, я уже заблуждалась. Мы оба знаем, что это не те отношения, которые можно контролировать.