Неловко проковыляв уже за дверь, миссис Лаэрд пожелала Сайфу всего хорошего и сказала, что может приходить дважды в неделю для уборки, если он захочет.

Когда она ушла, Сайф прошелся по дому, включая все лампы, какие только смог найти. Но это не помогло ему поднять настроение. Потом он раздвинул занавески – снаружи еще не стемнело, хотя было уже восемь вечера. Он не представлял, что так далеко на севере темнеет настолько поздно. Аккуратно подстриженная лужайка тянулась до конца небольшого склона, заканчиваясь у обрыва. А за ним было огромное море, и дальше виднелись горы на материке. Небо было слишком просторным, свежим, промытым недавним дождем.

Все действительно выглядело как самый край света.

Но как бы то ни было… Что прежде всего нужно было Сайфу, так это работающий мобильник, но, похоже, этого он не имел. И еще Интернет, которого тоже, кажется, не было. Единственным, что Сайф сумел сохранить, был старый номер его телефона. Ему дали новый номер, британский, но он должен был иметь и старый. Должен был.

При всех выгодах этой безопасной, холодной, спокойной земли у Сайфа не было того единственного, в чем он по-настоящему нуждался. Не было способа быть найденным, когда он ощущал себя невероятно потерянным.

– Ты неважно выглядишь, – сердито заявила Лорна своему отцу.

Она заглянула к нему по пути в школу. С тех самых пор, как восемь лет назад ее мать умерла от рака груди, ее отец совершенно сдал. Она могла его понять. Действительно могла. Лорна видела, что теперь, когда мать не заставляла его есть овощи и не увлекаться виски, он просто и не желал делать что-либо для себя. И конечно, он тосковал по ней. Все они тосковали, но дыра в жизни отца оказалась невероятно огромной.

Вокруг хватало милых леди, овдовевших или разведенных, которые готовили ему лазанью и явно были бы бесконечно счастливы стать второй миссис Маклеод. И после целой жизни тяжелого физического труда отец был еще в хорошей форме, он даже не растерял волосы, что делало его желанной добычей на их маленьком островке.

Но его ничто не интересовало, вообще ничего. Он отказывался бросить работу, а во все остальное время, днем или ночью, Лорна заставала его сидящим перед телевизором, на который он и не смотрел. Он ни к чему не проявлял интереса, разве что время от времени, выпив несколько стаканчиков виски, принимался листать свадебный альбом.

Лорна была с ним терпеливой, понимающей, доброй, как положено хорошей дочери и насколько у нее хватало выдержки.

Но все это сводило ее с ума.

– Ты что, так и спишь в этом кресле?

– Не надоедай мне, – ответил Ангус.

– Я не надоедаю. Я задаю вопрос. Почему ты спишь в кресле?

– Просто задремал. Голова болит.

Лорна внимательно посмотрела на него. На лице отца отросла седая щетина. Он выглядел неухоженным. Его взгляд был не слишком сфокусирован, хотя Ангус не был пьян. Лорна проверила уровень виски в бутылке. Она стыдилась этого, но все равно так делала.

– Сильно болит? Сильнее или меньше обычного?

Ангус что-то проворчал. Лорна нахмурилась.

– Пойдем, – со вздохом сказала она.

Да, у нее снова будут проблемы с родительским комитетом, но…

– Поедем, пусть тебя осмотрят.

В приемной царила суматоха. Джинни казалась подавленной.

Дело было в миссис Грин, известной особе, многих огорчавшей своими резкими замечаниями. Не слишком приятно было выйти на улицу – и тут же услышать какие-нибудь язвительные слова о ваших способах парковки, вашей стрижке или ваших методах воспитания детей. В самые благодушные моменты Лорна думала, что миссис Грин одинока и что в каждой общине имеется своя миссис Грин. Но в не столь добром настроении она вспоминала, что у миссис Грин есть муж, маленький аккуратный муниципальный дом и в целом абсолютно беспечальная жизнь, – так что, видимо, некоторые люди такими рождаются.

– Я не желаю идти к новому доктору, – громко вещала миссис Грин. – Я не страдаю предрассудками. И во мне нет ни капли расизма. Я просто говорю, что там, откуда он приехал, жизнь ничего не стоит. Разве не так? Это же факт! И если он видел, как умирают дети, его вряд ли заинтересует мое… Ну это личное. И говорит ли он по-английски?

– Конечно, он говорит по-английски, – вздыхала Джинни.

Звучало это так, словно за утро она повторяла это уже множество раз. Но так оно и было.

– Конечно, вы можете подождать доктора Макалистера, но предупреждаю, что ждать, возможно, придется долго.

– Да. Я не глупа! – фыркнула миссис Грин.

Лицо Джинни оставалось лишенным выражения. Но на Лорну она взглянула с легким намеком на панику. Да и все в приемной выглядели встревоженными.

– Э-э-э… если возможно… – начала Лорна.

– Отлично! – громко и сурово произнесла Джинни. – Отлично, вы можете пройти на прием прямо сейчас.

– Как вообще дела? – шепотом спросила Лорна.

– Всем хочется на него посмотреть, – ответила Джинни. – Но никто не хочет быть первым.

– Ох, бога ради… Он просто иностранец, а не чудище с луны! Но ему, похоже, не рады.

– Все рады новому врачу. Пока не наступает момент обнажиться перед ним.

– Я бы не стала врачом общей практики за все сокровища мира, – сказала Лорна, причем уже не в первый раз.

– Да, и ни один из этих негодников не стал бы. В том-то и проблема, – произнесла Джинни с необычной для нее энергией.

Несмотря на свое презрение к другим пациентам, Лорна немножко нервничала, открывая дверь кабинета. Эту комнату подготовили наскоро, когда пришло сообщение о том, что к ним наконец приезжает новый врач. Раньше кабинет принадлежал старому доктору Макалистеру, пока тот не стал слишком стар для работы. И именно поэтому здесь осталось древнее медицинское оборудование: пластиковый череп с картой человеческого мозга, несколько пугающих колб и толстых пробирок, которые скорее подошли бы кабинету ветеринара.

Но здесь было безупречно чисто, и когда Лорна робко вошла, доктор Хассан стоял спиной к ней, намыливая руки. На нем был отличный костюм в полоску, правда, слегка ему великоватый. Плечи у него были широкими и слегка сутулыми. Доктор был очень худым, в особенности для Мура, где люди отличались крепостью благодаря постоянной работе на фермах. И еще ему нужно было подстричься.

Сайф изо всех сил старался сохранять спокойствие.

Он не сразу узнал эту женщину, но рассеянно улыбнулся ей. Вот он – его первый пациент. Все заново пройденные экзамены пронеслись в его голове, все английские слова на каждый случай… Пожалуйста, поставь ему правильный диагноз… Пожалуйста, дай ему возможность пообщаться с тобой… Вот только язык, на котором здесь говорили, не был похож на любой английский, какой только ему приходилось слышать.