– Flykk du17, мы теряем время! – грубо оборвал его Кромхарт, схватил поводья и с места выслал коня в галоп, громким свистом призывая северян следовать за ним. Все пятеро сорвались с места, подняв облако пыли, и танарийцам ничего не оставалось, как только стоять и смотреть вслед быстро удаляющемуся отряду.

– Государь, – осторожно обратился к Искандеру один из эквистеров, видя, что лицо танарийского царя становится все мрачнее, – что нам делать? Еще немного – и мы вряд ли догоним их.

Царь перевел на него задумчивый взгляд.

– Значит, правитель не знающей бед Кадокии уже давно желает моей смерти, – негромко проговорил он, и в глазах его вспыхнула холодная ярость. – У всех на виду прикрывается дружбой с царем Эфрана и другими соседями, а сам сговорился с Владыкой шатров, попытался перекупить моих союзников и так подло нанес им удар в спину… Что ж, Ангус, многоликая бестия, уж не знаю, чем вызвана твоя ненависть, но клянусь, с этого дня ты будешь ненавидеть меня еще сильнее!

Искандер развернул коня и приказал своим людям:

– Возвращаемся к переправе!

Один из всадников спешился, подошел к лежащему на земле телу, выдернул стрелы и несколько раз поддел носком сапога голову Йелло. Убедившись, что пустынник мертв, он вернулся к своей лошади и снова забрался в седло.

– Зачем… зачем вы это сделали?! – наконец обрела дар речи Солан.

Флегий как ни в чем не бывало посмотрел на нее и широко улыбнулся:

– Живым он вам нравился больше? Или, несмотря ни на что, вы готовы были выйти за него замуж?

– Нет! Даже если это было решение отца, я бы оспорила его! – возмутилась девушка. – Но нельзя убивать человека только потому, что он мне не пара!

– Он просто оказался в неподходящем месте в неподходящее время, – задумчиво проговорил советник. – Было очень глупо с вашей стороны взять его с собой в Кадокию… впрочем, это уже не имеет значения. – Флегий наигранно всплеснул руками: – Великие боги, какое коварство! Танарийский царь обманул нас: забрал своих людей, а сам жестоко убил взятого в плен царевича…

– Что?! – Солан показалось, что она ослышалась. – Флегий, что с вами? Вы в своем уме?! Я не стану лгать отцу, будто это дело рук царя Искандера!

– …и царевну, несчастную невинную девушку. – Советник прищурил свои ясные голубые глаза и оглядел ее. – Разумеется, перед тем, как убить заложницу, он ее изнасиловал. Бедное дитя, мне так жаль…

Руки Солан дрогнули так, что она выронила поводья.

– Вы не посмеете… – прошептала она, холодея от ужаса.

Советник, все так же улыбаясь, подъехал ближе и, схватив девушку за плечо, резким движением стащил ее с лошади и толкнул на землю. Солан не упала навзничь только потому, что успела ухватиться за край попоны.

– А кто мне помешает? – Флегий повернулся к сопровождавшим их воинам: – Что застыли? Держите ее.

На этом берегу Зубца дорога была не такой ровной, но зато проходила в тени деревьев, и это приносило облегчение в жару. Впрочем, кое-кому, сколько они ни шли, легче не становилось.

– Выброси их, – в который раз повторила Зелия, глядя на шмыгающую носом Тайлин. С момента расставания у переправы та не выпускала из рук подаренные северянином сапоги и всю дорогу роняла в них горькие слезы. Влюбленная дурочка, что тут скажешь!

– Выброси, говорю! – Юная жрица мотнула головой, и Зелия потеряла терпение: – Избавившись от напоминаний о нем, ты быстрее его забудешь. Я всегда поступала так, когда судьба разлучала меня с кем-то.

– А я хочу помнить, – упрямо буркнула Тайлин.

– Глупая девчонка! – проворчала старшая жрица. – Хвала богам, этот варвар оказался… хм… хорошим человеком и не воспользовался твоей глупостью. Мало мне того, что я потеряла в бою троих сестер, так еще и последнюю уцелевшую вернула бы в храм беременную – и от кого? От северянина! Только подумай, что сказала бы атемис Сефира!

– Мне плевать, что сказала бы атемис Сефира, – огрызнулась Тайлин. И вздохнула: – Если бы у меня был от него ребенок, я была бы счастлива.

– Дура! – рассердилась Зелия. – Думаешь, ребенок – это счастье? Ты даже не представляешь, что это такое!

– Можно подумать, ты представляешь! – Юная жрица остановилась и сердито уставилась на нее. – Ты, у которой никогда не было детей!

Зелия тоже остановилась и долго молчала, глядя куда-то в сторону и сжимая челюсти так, что на скулах выступили желваки. Затем, сделав над собой усилие, проговорила:

– У меня был ребенок. Очень давно. Последствие того, что однажды я в первый и последний раз позволила себе проявить слабость. Нет, речь не о любви. – Она горько усмехнулась. – Я тогда была совсем молодой, неопытной… испугалась и позволила каким-то мерзавцам над собой надругаться. А через девять лун родила ребенка.

– Он умер? – тихо спросила Тайлин.

– Нет, – покачала головой жрица. – Я… отдала его туда, где о нем позаботились. Где ему дали больше, чем могла бы дать я. А сама стала учиться у воинов, а потом посвятила свою жизнь Тривии и учила других женщин сражаться и быть сильными. Чтобы больше никто из мужчин не посмел причинить боль мне или им.

– Ты оставила своего ребенка? – Глаза Тайлин вновь наполнились слезами. – Как ты могла?! Кем бы ни был его отец, ребенок не виноват! Он тоже был беззащитным и слабым, он нуждался в матери, а ты думала лишь о себе, о сражениях и каких-то там женщинах! – Она крепче прижала к груди сапоги и отступила на шаг: – У тебя просто нет сердца! Я бы ни за что и никогда не бросила своего ребенка!

Девушка вытерла ладонью мокрые щеки, повернулась и быстро пошла прочь. Зелия какое-то время стояла, не двигаясь, глядя ей вслед и благодаря богов за то, что Тайлин не видит, сколько боли сейчас в ее взгляде.

– Вот и я не смогла, – еле слышно прошептала она.

А потом взяла себя в руки, привычно нахмурилась и бросилась догонять уже скрывшуюся за деревьями спутницу:

– Стой, глупая девчонка! Вот когда научишься обращаться с мечом, тогда и будешь учить меня жизни!..

В степи одинокий крик разносится далеко, но какой от этого толк, если вокруг на многие лиги нет ни души?

Двое крепких мужчин держали ее за плечи, еще двое стояли рядом и просто смотрели, как она пытается вырваться. Флегий же, не торопясь, слез с лошади, подошел ближе и не спеша стал развязывать широкий вышитый пояс, надетый поверх туники.

– Пожалуйста… прошу вас, не надо! – сквозь слезы умоляла Солан. – Вы можете попросить любой выкуп…

– Красивая, как мать, глупая и доверчивая, как отец. – Не слушая ее жалобные всхлипывания, советник бросил пояс на землю, а потом одним движением разорвал ей ворот туники и, сопя, принялся мять ее груди. Девушка снова закричала, и тогда Флегий ударил ее по лицу.