Ольга молча пожала плечами.

– Что с глазками? – наконец подала голос перепуганная Оксана.

– По-моему, ничего страшного, – успокоила ее девушка. – Небольшой ожог роговицы. Все пройдет.

Машина через полчаса притормозила около большого, уютного дома, выкрашенного в нежно-зеленый цвет.

– Приехали. – Шофер обернулся и пристально посмотрел на Ольгу: – Так вы мать Пашки?

– Так точно. – Ольга первая выпрыгнула из машины и побежала в дом. – Мама! Скорее! К тебе больную девочку привезли!

Когда через два часа все необходимое уже было сделано и Ксюша наконец задремала, предварительно выпив чаю с мятой, Ирина Васильевна принесла Оксане стакан с настойкой валерианы.

– На выпей, тебя все еще колотит.

Оксана послушно пригубила и повернулась к сидевшей на диване Ольге.

– Не знаю, как вас и благодарить!

– Глупости! – отмахнулась та. – Давай перейдем на «ты». Тебе сколько лет?

– Двадцать шесть.

– А маме тридцать один год, – вставил свое слово крутившийся рядом Пашка, – значит, она тебя старше!

– Точно. – Ольга погладила по голове сына: – Ты не кричи, Ксюша спит.

Паша послушно умолк и залез к матери на колени. Как ни была расстроена Оксана, от нее не ускользнуло то, что ребенок сильно скучает по матери, да и сама Ольга, похоже, не по своей воле держит сына здесь.

«У каждого свои заморочки!» – вздохнула Оксана.

– У тебя есть где жить в Москве? – неожиданно спросила Ольга, окидывая ее тяжелым взглядом.

– Нет.

– Так куда же ты ребенка потащила?

– Мне некому ее оставить. – Оксана начала быстро оправдываться. – А в Москву меня пригласили на работу, я думала, что сниму там квартиру.

– Ты хоть знаешь, сколько это стоит?

– Нет.

– Можете пока у меня пожить, – предложила Ирина Васильевна. – Я много не возьму, а до столицы всего три часа на электричке. Я могу и с Ксюшей посидеть, когда надо.

Оксана неожиданно громко всхлипнула.

– Спасибо вам за все. – Слезы уже ручьем бежали по ее лицу. – Спасибо.

– Да не за что. – Ольга бережно сняла с колен сына и поднялась. – Мы ведь не звери! Ну, мне пора! Итак, только к вечеру доберусь до дома!

Пашка испуганно замер, а потом, шумно всхлипывая, убежал из комнаты.

Оксана неловко потупила глаза, ей было жутко неудобно, что она стала невольной свидетельницей каких-то сугубо личных семейных дел.

– Ну, ничего, ничего, – успокаивая то ли себя, то ли Ольгу, пробормотала Ирина Васильевна. – Он скоро отойдет! Собирайся, дочка!

Ольга подошла к Оксане и протянула ей руку.

– Ну, счастливо! Через неделю свидимся, даст бог! Первая электричка на Москву в четыре сорок пять, завтра на ней и езжай! Пока, мама! – Ольга чмокнула мать в щеку и слишком быстро выбежала из комнаты.

Ирина Васильевна подошла к окну и помахала дочери рукой.

Когда пятнистая шубка Ольги скрылась из виду, женщина тяжело отошла от окна и опустилась на табурет.

– Ненавижу этого негодяя! Совсем Пашку затюкал!

Оксана удивленно подняла на нее глаза, и Ирина Васильевна, радостная от того, что теперь есть с кем разделить свою боль и выплеснуть все так давно копившееся в душе, запричитала:

– Да Ольгин муж, ирод! Сын ему родной, видите ли, мешает! Дочка у меня тихоня. С детства со своим Алексеем знакома, никто, говорит, мне, мама, кроме него, не нужен! А как же сын-то? Это разве можно так? При живых родителях у бабки растет?

Женщина покачала головой и всплеснула руками.

– Ты плачешь-то чего? Оксана?

– Устала я, Ирина Васильевна! Жутко устала! Нет у нас с Ксюшей никого. Отец ее ушел к молоденькой, а мать моя совсем свихнулась на почве мужиков. На работу устроиться не могу, и как дальше жить, не знаю.

Оксана, вытирая рукавом слезы, принялась рассказывать практически незнакомому человеку всю свою жизнь.

Уже давно стемнело, а две женщины продолжали делиться друг с другом своими бедами.

Пашка неслышно вошел в комнату и лег на диванчик. Он с интересом слушал, как баба Ира рассказывает незнакомой тете про папу и про маму, и про него. Он много не понял, но запомнил только одно – почему-то он, Пашка, совершенно не нужен отцу.

«Значит, и ты нам не нужен», – с горечью подумал мальчик.

– Баба!

– Ой! – Ирина Васильевна подпрыгнула на месте. – Ты здесь давно сидишь? Что слушал?

– Баба! – Пашка подошел к ней поближе. – А маме я нужен?

– Что ты, деточка! – Женщина прижала к себе ребенка. – Она тебя очень любит!

– Тогда почему меня с собой не берет?

Напряженную тишину, повисшую после вопроса Паши, разрушил тихий голосок Ксюши:

– Не может, наверное! Мама всегда любит своего ребенка! Правда, мама?

Ксюша стояла в дверях комнаты и щурила припухшие глазки.

– Я проснулась, слышу, вы все здесь!

Оксана подошла к дочери и нежно ее обняла.

– Правда, солнышко! Мама всегда любит свое дитя!

«Господи, как она заблуждается!» – подумала она, вспомнив собственную мать.

– Ты, Паша, даже не сомневайся!

Соня проснулась от резкого телефонного звонка и еле разлепила глаза.

– Денис!

В комнате никого не было, и Соня сунула тяжелую голову под подушку. Трель не прекращалась, кто-то настойчиво набирал их домашний номер телефона.

– Денис!

Соня поднялась на ноги и медленно побрела на кухню, голова раскалывалась.

– Алло! – Она одной рукой прижала телефон к уху, а другой взяла лежащую на столе записку.

«Солнышко! Я ушел за лекарствами и фруктами. Врач будет около трех. Я скоро. Люблю. Денис».

Соня машинально подняла глаза на висевшие на стене «ходики» – полтретьего. В трубке что-то настойчиво повторял писклявый женский голос.

– Алло? Вы поняли?

– Что? – Соня наконец проснулась окончательно. – С кем я разговариваю?

– Я Нина, племянница Натальи Владимировны. Она вам оставила какое-то письмо. Я сейчас только что от нотариуса. Приезжайте немедленно.

– Какая Нина? – Соня совершенно растерялась. – Что за письмо? Объясните наконец по-человечески!

– Господи! – Девушка запищала так пронзительно, что у Сони заложило ухо. – Письмо для вас!!! У нотариуса! Не знаю я, о чем оно! Приезжайте!

– Куда? – спросила Соня только для того, чтобы остановить весь этот словесный поток.